Перейти в календарь
1. Преподобномученица Евдокия.
Жила в финикийском городе Илиополе в царствование императора Траяна. Сначала погрязала в разврате, но потом раскаялась [в своей порочной жизни], взяла на себя подвиг поста и увенчала [свою жизнь] мученичеством. [Своим] блудодеянием она скопила огромное богатство. Переворот в ее жизни, по Божию Промыслу, сделал некий пожилой монах Герман, и причем невольно. Придя по делам в город, он остановился у одного христианина, дом которого примыкал к дому этой Евдокии. Когда ночью, следуя иноческому обычаю, он начал читать Псалтирь и еще какую-то книгу о Страшном Суде, Евдокия услышала его голос и со вниманием стала впитывать в себя каждое его слово. Объяли ее страх и ужас, так что до самого рассвета не сомкнула она глаз. Едва только рассвело, она послала слуг, чтобы те умолили монаха прийти к ней. Герман пришел, и между ними состоялась долгая беседа о том, о чем старец читал ночью, и вообще о вере и спасении. Плодом этой беседы стало то, что Евдокия обратилась к местному епископу с просьбой крестить ее.
После крещения она передала всё свое имущество Церкви для дальнейшей раздачи нуждающимся, отпустила своих слуг и рабов, а сама удалилась в женский монастырь. И при этом так решительно посвятила себя монашеской жизни: послушанию, терпению, бдению, молитве и посту, - что спустя 13 месяцев ее избрали игуменьей. Прожила она в монастыре 56 лет и удостоилась от Бога такой благодати, что даже воскрешала мертвых. Когда наступило гонение на христиан со стороны некоего князя Викентия, святая Евдокия была усечена мечом.
Вот удивительный пример того, как сосуд скверны может очиститься, освятиться и исполниться драгоценным небесным благоуханием - по благодати Духа Святого.
2. Преподобный Агапий.
в РПЦ преподобный Ага́пий Ватопедский (Афонский) чествуется в день Собора Афонских преподобных (дата переходящая) и 20 мая – в день Собора преподобных отец Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыряБыл послушником некоего духовника при монастыре Ватопед. Однажды морские разбойники, пленив его, продали на невольничьем рынке в Магнезии. Спустя 12 лет он был чудесно освобожден и — по заступничеству Пресвятой Богородицы — возвращен в Ватопед. [Агапий] крестил своих прежних господ и стал для них духовником. Остаток дней подвизался в Ватопеде и мирно скончался в Господе.
3. Мученица Антонина.
Родилась в Никее. За веру Христову была схвачена и люто мучима. Наконец, зашита в мешок и в 302 г. утоплена в озере. Но Бог спас ее душу и навеки прославил среди Ангелов на небесах и среди верующих на земле.
4. Стихотворение
Некогда жена, греха исполнена,
Напоследок — покаяньем кроткая,
Евдокия Богу молилася,
Преклоняя колени, слезы лила,
Возбудила этим ярость сатаны,
Так что с гневом он воззвал ко небесам:
— Послушай, Михаил, воевода Небесных Сил,
Правду ты говоришь да неправду творишь!
Зачем расхитил мой двор,
Овцу последнюю свел, как вор?
Зачем эту грешницу берешь?
Грехи ее — тягчайшие моих!
За малое всего лишь преслушание
Ниспал я в ад и вечным мукам предан:
Ее пороки — сплошное море смрада:
Кто смел к ней подойти — растлила всех до ада!
(Так злоба пышет на добро и днесь,
Пытаясь нас с пути спасения увесть.)
Тогда Архангел Михаил, хранитель тех,
Кому сладки святые слезы покаянья,
Со Ангелы своими к Евдокии поспешил
И взял ее под мощную защиту.
Дыханием своим развеял он бесов напасть,
При этом песнь благая с неба раздалась:
— Милость Всевышнего велит нам, не коснея,
Плод покаяния принять и от злодея,
Чтоб каждый грешник мог прощенье получить,
В грехах раскаявшись — помилованным быть.
На милость Господа мы уповать должны:
В том воля Божия — и скорбь для сатаны.
5. Рассуждение
Верность и покорность воле Божией должны украшать жизнь каждого христианина. Бог прославляет верных и покорных, как это видно из жизнеописания преподобного Агапия.
Когда сей святой был еще юн, его похитили разбойники, отвели в Азию и продали некоему арапу. Целых 12 лет молчаливо и покорно служил он этому арапу и все эти 12 лет молился Пресвятой Богородице, дабы вызволила Она его из неволи. Однажды ночью Богородица явилась ему, повелела встать и без страха идти к своему старцу. Агапий встал и пошел на Святую Гору. Когда старец увидел Агапия, то опечалился, полагая, что тот самовольно убежал от своего господина. Агапий, верный и покорный воле Божией, немедленно вернулся в Азию, разыскал своего господина и рассказал ему обо всем случившемся.
Выслушав всё, арап подивился добродетели христиан и захотел увидеть Агапиева старца. И вот, взяв двоих своих сыновей, пришел он на Святую Гору. Здесь вместе со своими сыновьями принял он святое крещение, а затем все они втроем приняли иноческий постриг и пребыли до самой смерти, подвизаясь сначала под руководством Агапиева старца, а потом и самого Агапия. Так некогда суровые господа стали послушными учениками своего бывшего раба, верного и воле Божией покорного Агапия.
(Прим. - Ред.)
Патрология: покорность Воле Божией
Воля наша, в состоянии падения, враждебна воле Божией; она по слепоте своей и по состоянию вражды к Богу постоянно усиливается противодействовать воле Божией. Когда усилия ее останутся безуспешными, она приводит человека в раздражение, в негодование, в смущение, в огорчение, в уныние, в ропот, в хулу, в отчаяние. В отречении от своей воли для наследования воли Божией заключается отречение от себя, заповеданное Спасителем, составляющее необходимое условие спасения и христианского совершенства, столько необходимое, что без удовлетворения этому условию спасение невозможно, тем более невозможно христианское совершенство. «Живот – в воли Его», – сказал пророк (Пс. 29:6).
Правильное и точное исполнение воли Божией невозможно без познавания судеб Божиих.
Что – заповеди Божии? Это – воля Божия, объявленная Богом человекам для руководства в действиях, зависящих от произвола их.
Что – судьбы Божии? Это – действия или попущения воли Божией, на которые произвол человека не имеет никакого влияния.
Очевидно, что для всецелого исполнения воли Божией человеком необходимо человеку встать в правильное отношение и к заповедям Божиим, и к судьбам Божиим.
По отношению к всемогущей и всесвятой воле Божией не может быть иных соответствующих чувств в человеке, кроме неограниченного благоговения и столько же неограниченной покорности. Из этих чувств, когда они сделаются достоянием человека, составляется терпение.
В свое время Бог устроит все; наилучшее – предаваться Его святой воле и не думать о завтрашнем дне, когда нет особенной причины думать о нем. А то многие живут в будущем мечтами и заботами своими, а настоящее выпускают из рук.
Не волнуйтесь, но в спокойствии духа предавайтесь воле Божией. Бог ведает, что творит, и все, что ни творит, творит по великой благости Своей, по премудрейшим и неисследимым судьбам Своим. Говорите чаще себе: «Буди воля Божия». В сию успокоительную и священную мысль да погружается ум ваш и сердце. Да удовлетворяются они ею. Бог вас да благословит и да даст вам разум истины и покорность Его святой воле, отчего прозябает мир душевный.
Надо молить Бога, чтобы Он совершил над нами Свою святую волю, а не упорствовать в последовании своей, хотя она и благонамеренна.
Необходимо благоговеть пред непостижимыми для нас судьбами Божиими во всех попущениях Божиих, как частных, так и общественных, как в гражданских, так и в нравственных и духовных.
«Смиритеся, – увещавает святой апостол Петр, – под крепкую руку Божию, всю печаль вашу возвергше нань, яко Той печется о вас» (1Пет. 5:6-7).
Смиряться подобает по тому превосходному образцу, который представляется нам Священным Писанием в молитве трех святых отроков, подвергшихся в Вавилоне тяжкому испытанию за верность свою Богу и признавших все попущения Божии последствиями праведного суда Божия (Дан. гл. 3).
«Нужда есть приити соблазном», – определил Господь (Мф. 18:7), предвозвестив страшные бедствия, долженствующие постигнуть верующих в Него и все человечество. Он сказал:
«зрите, не ужасайтесь, подобает бо всем сим быти» (Мф. 24:6).
Если так, то мы не имеет ни права, ни возможности сказать или помыслить что-либо против определения, произнесенного Всеблагим, Премудрым, Всемогущим Богом.
«Преданы будете, – предвозвестил нам Господь, – и родители, и братиею, и родом, и други, и умертвят от вас, и будете ненавидими от всех имене Моего ради» (Лк. 21:16-17).
«Всяк, иже убиет вы, возмнится службу приносити Богу. В мире скорбни будете: но дерзайте, яко Аз победих мир» (Ин. 16:2, 33).
Изобразив и предвозвестив положение христиан на время их земной жизни, положение, предназначенное им Богом, Господь присовокупил:
«И влас главы вашей не погибнет» (Лк. 21:18).
Это значит: о вас неусыпно будет промышлять Бог, Он будет неусыпно бдеть над вами, содержать вас во всемогущей деснице Своей, и потому, что ни случится с вами скорбное, случится не иначе как по Его попущению, по Его всесвятой воле, для вашего спасения.
Наставление ученикам по отношению в напастям земной жизни, долженствующим постигать их, Господь заключил решительной и определенной заповедью:
«В терпении вашем стяжите души ваша» (Лк. 21:19).
Признайте и исповедуйте Бога правителем мира; благоговейно, с самоотвержением покоритесь и предайтесь воле Его; из этого сознания, из этой покорности прозябнет в душах ваших святое терпение. Известится оно душе тем миром, который оно принесет в душу. Замрет в устах всякое слово против судеб Божиих, умолкнет всякая мысль пред величием воли Божией, как сказал о себе и о своих товарищах святой евангелист Лука:
«Умолчахом, рекше: воля Господня да будет» (Деян. 21:14).
Надо знать, что всякий помысл, являющийся со свойством противоречия и противодействия судьбам Божиим, исходит от сатаны и есть его исчадие. Такой помысл, как богопротивный, должно отвергать при самом появлении его. Пример этого подал Господь. Когда Он поведал ученикам о предстоящих Ему страданиях и насильственной смерти, тогда апостол Петр, движимый состраданием по свойству ветхого человека, начат пререцати Ему, глаголя:
"милосерд Ты, Господи, не имать быти Тебе сие".
Господь отвечал Петру, обличая начало выраженной им мысли:
«Иди за Мною, сатано, соблазн Ми еси; яко не мыслиши, яже суть Божия, но человеческая» (Мф. 16:22-23).
Отчего возмущается дух наш против судеб и попущений Божиих? Оттого, что мы не почтили Бога как Бога; оттого, что мы не покорились Богу как Богу; оттого, что мы не дали себе должного места пред Богом; от нашей гордости, от нашей слепоты, оттого, что падшая, поврежденная, извращенная воля наша не уничтожена и не отвергнута нами.
источник: святитель Игнатий (Брянчанинов) "Практическая энциклопедия. Основы правильной духовной жизни"
Рассмотрим, что лучше: тварью ли обладать или Самим Творцом? Сделаемся Его достоянием, чтобы и нам обладать Им. Человек, как и Творец его, возвышен над всем. Если не приобретем душу свою и Бога нашего, то, хотя бы и все имели, губим сами себя. Но кто прежде всего приобрел Бога, тот приобрел все.
Приятно ли кому, если противятся ему подвластные его? Как управляем другими, так научимся управлять и собой. K укрощению коня служит узда, к усмирению рабочего скота – палка. Так и в себе должны мы укрощать все беспорядочные движения. Но и вразумляющий жезл окажется бессильным, если останется в покое во время упорства.
Мореплаватели покоряют себе неукротимый хребет морей, звероловы покоряют себе высокие хребты гор, земледельцы покоряют себе хребет земли, люди укрощают зверей всякого рода. Ужели же Подчинивший нам все не покорит Себе нас? Не постыдно ли это для нас, что противимся мы Богу, Который покорил и сделал подвластными нам тварей?
Рассмотрим, что лучше: душа ли наша или тварь? Положим, что покорили мы себе и мир, и все, что в мире. Но покорившая все душа остается и упорной, и необузданной. В таком случае больше нам вреда, нежели пользы от того, что стараемся все покорить себе. Не заботимся же исправить сами себя и покоряем воле своей то, чем владеем, а сам обладатель остается упорным и жестоковыйным.
Посмотрим, как человек укрощает зверей. У него есть искусство смирять и челюсти их, и хребет, жезлом поражает хребет, узду налагает на челюсти. Если же человек смиряет так зверя и овладевает им, то неужели Бог пренебрежет тем, чтобы обучить и приобрести Себе разумную душу?
Познаем, что как человек – властитель животных, так Бог – властитель душ. Мы властвуем, но и сами – в Его власти. Его мы достояние и сами по себе, но должны научиться быть Его достоянием и в том, чем обладаем. Вьючный скот наш покорен нашему жезлу. Душа наша должна быть покорна Его жезлу. Из того, что полезен нам жезл наш, уразумеем пользу Его жезла.
Рассудим, как это плохо, что худой человек обуздывает животных, а сам остается необузданным. Воспламеняется гневом, если не слушает его животное, а сам заграждает слух свой. Животных делает лучшими, а сам не исправляется, нередко поступает безрассудно и наказывает невинное животное. Но как только подвергнут наказанию собственное его безрассудство – изрыгает хулу.
источник: преподобный Ефрем Сирин
6. Созерцание
"Омовение ног"; икона из праздничного чина иконостаса 1520-1530-е годы, Псков
Да созерцаю Господа Иисуса на Тайной Вечери, а именно:
1) как омывает Он ноги ученикам, поучая их тем самым нарочито смирению и взаимной любви;
2) как Петр, один из самых преданных [Ему учеников], стыдится этого и противится тому, чтобы Господь омыл его ноги;
3) как Иуда, [ученик] неверный и предатель, не смущается этим и не прекословит намерению Господа омыть его ноги;
4) как и сегодня люди верующие принимают бесчисленные Божии благодеяния с волнением и стеснением, а неверующие принимают их без всяких эмоций и стыда, да еще и с ропотом на Бога.
(Прим. - Ред.)
Иконография: икона "Омовение ног"
Включение в цикл двунадесятых праздников дополнительных сюжетов, связанных с событиями последней, Страстной недели земной жизни Христа, относится к началу XV в.: они уже присутствуют в иконостасах Успенского собора во Владимире (1408), Благовещенского собора Московского Кремля и Троицкого собора в Троице-Сергиевом монастыре (около 1425). Особенно обширным был страстной цикл в Успенском соборе Кирилло-Белозерского монастыря (1497), праздничный чин которого насчитывал двадцать пять сюжетов. Однако и в новгородских землях, и в Пскове процесс расширения праздничных рядов иконами со сценами Страстей происходил довольно долго, на протяжении всей первой половины XVI столетия. Одним из сложившихся в это время ансамблей был чин неизвестного нам иконостаса, которому принадлежали два публикуемых праздничных образа.
Сюжет иконы «Омовение ног» связан с евангельским рассказом о последней вечере Христа (Ин. 13:4-12), согласно которому Спаситель во время пасхальной трапезы, сняв с себя верхнюю одежду и препоясавшись полотенцем, омыл ноги своим ученикам, дав им новую заповедь – заповедь взаимной любви.
Композиция иконы следует этому тексту буквально. Перед сидящими полукругом на скамье апостолами предстоит Христос в коричневом (пурпурном) хитоне, препоясанный лентием – полотенцем, которое стало впоследствии неотъемлемой частью диаконского облачения («орарь, – по выражению Симеона Солунского, – символ смирения и духовного очищения человечества»). Взгляд сидящего внизу с краю апостола направлен на обнаженные ноги Спасителя – евангельский образ истинного пути, к которому призывал Он своих учеников, замыкает круговую композицию иконы, свидетельствующую о духовном единении собравшихся. Одним из аспектов толкования сюжета было приуготовление учеников к будущему апостольскому служению:
«Апостолы, соединяемые союзом любви, предавши себя владычествующему над всем Христу, очищали прекрасные ноги, чтобы идти проповедовать всем мир» (Косма́ Маиумский, Святоградец, творец канонов).
На иконе передан тот евангельский момент, когда Христос отирает полотенцем ногу Петра, который, не понимая смысла свершаемого обряда, не принимает унижения Учителя и обращается к Нему со словами:
«Тебе ли умывать мои ноги?»
Христос устрашает его:
«Если не умою тебя, не имеешь части со мною».
Иллюстрируя эти слова, иконописец акцентирует жест Петра, поднявшего правую руку и указывающего на свою голову, словно напоминая Учителю: «Не только ноги, но и руки и голову» (Ин. 13:6-9).
Иоанн беседует с Матфеем; Андрей, готовясь к омовению, поднимает ногу и обнажает ступню; взгляды других апостолов устремлены к Иисусу или выражают сосредоточенную задумчивость, они погружены в себя, размышляя о сказанном.
В соответствии с Евангелием омовение ног произошло во время Тайной вечери, и чтение этого текста приходилось на Великий четверг, поэтому икона с таким сюжетом входила в число страстных праздничных образов. Событие это имело глубоко символическое значение, поскольку в нем утверждались важнейшие христианские добродетели: смирение, кротость, любовь к ближнему, служение старшего младшим («больший должен быть слугою меньших»).
Иконографические особенности рассматриваемого произведения повторяют основные элементы композиции, известной уже по иконам раннего XV в., но особенно близки они к праздничному образу из Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря (1497), что свидетельствует о самом широком распространении московской иконографии в последующие десятилетия. Однако псковский мастер существенно переработал схему, изменив ритм и жесты сидящих апостолов, а также форму замыкающей Сионскую горницу стены, соединяющей две стройных пропорций палаты, – ее круто изогнутый абрис повторяет круговую композицию сцены и усиливает идею духовной общности Христа и Его учеников. Примечательно в этом отношении изменение позы апостола Андрея, развернутого в сторону Учителя (в сравнении с иконой 1497 г.). К числу местных псковских черт иконографии «Омовения ног» можно отнести водруженную посреди стены мощную колонну с облачной капителью. В некоторых памятниках – например, в очень схожей иконе 1530-х гг. из праздничного чина, часто связываемого с церковью Жен-мироносиц (ПГОИАХМЗ), – на абаке колонны изображен петух, напоминающий предстоящим о пророческих словах Христа, обращенных к Петру. Типичны для псковских икон этого сюжета такие детали, как необычная форма скамьи на ножках, декор стены и форма оконных проемов на башнях, устойчивая окраска одежд апостолов.
Невероятно активное церковное строительство, развернувшееся в Пскове в первой половине XVI в., возведение большого числа приходских, монастырских и пригородных храмов, украшавшихся высокими иконостасами, не могли не привести к иконографической устойчивости композиционных схем праздников. Многие из них почти без изменений воспроизводились в целом ряде храмовых ансамблей второй четверти – середины XVI столетия. Публикуемая икона оказывается едва ли не самым ранним образцом для всех последующих праздничных образов «Омовение ног».
В художественном решении иконы существенную роль играют необычайные для праздничных сцен пропорции узкой и вытянутой основы (видимо, в силу расширения состава праздников и увеличения числа икон), подчинившие себе композиционные особенности сцен. Приподнятое и словно нависающее пространство с подчеркнуто вытянутыми стройными палатами и удлиненными, точно вписанными в архитектурные формы силуэтами почти невесомых фигур придает иконам легкость и устремленность вверх. Уверенный эскизный рисунок, намечающий мягкие и пластичные формы, вспарушенные отлетающие концы плащей, разнообразие поз и жестов немногочисленных персонажей, живописная и чистая цветовая палитра с тонкими белильными и цветными бликами на драпировках одежд свидетельствуют о довольно раннем времени создания памятников. При сравнении с праздничными чинами 1530-х и особенно 1540-х гг. можно увидеть, что палитра мастера еще далека от характерной для этого времени эмалево-плотной поверхности, жесткости каллиграфического рисунка. Живописность и поэтическая одухотворенность образа, присущие художественному языку этого памятника, позволяют связывать его скорее с 1520-ми – началом 1530-х гг., когда еще сохранялись художественные идеалы начала XVI столетия.
источник: Музей русской иконы. Восточнохристианское искусство от истоков до наших дней. Каталог собрания. Том. I: Памятники античного, раннехристианского, византийского и древнерусского искусства III–XVII веков / Под ред. И. А. Шалиной. М., 2010
7. Проповедь о знании и исполнении
"А́ще сiя́ вѣ́сте, блаже́ни есте́, а́ще творите́ я́."
"Ѓще сі‰ вёсте, бlжeни є3стE, ѓще творитE |."
"Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете."
(Ин. 13:17)
Самое важное, дорогие братья, в этом Господнем изречении - то, что Господь ублажает не знание, а исполнение.
Не говорит Он Апостолам: блаженны вы, если это знаете. Так выражались некоторые языческие учителя, усматривавшие спасение только в знании.
Нет, но Господь говорит: "блаженны вы, когда исполняете".
Знание о спасении принес Сам Господь Иисус. К этому знанию никто не мог прийти собственными усилиями. Некоторые из древнегреческих философов утверждали, что человеческий род не способен ни прийти к истине, ни спастись, пока Сам Бог не придет на землю. Господь снизошел в среду людей и открыл людям знание.
Принимающий это знание берет на себя и обязанность его исполнять. О, насколько легче будет на Суде тем, кто этого знания никогда не принимал и, как следствие, никогда его не исполнял, нежели тем, кто принял это знание, но пренебрегал его исполнением!
Сам Господь явил Себя не только Знатоком, но и Исполнителем. Его совершенному знанию соответствовало и совершенное исполнение. Сам Он лично, перед глазами Своих учеников, исполнил все Свои заповеди. И заповедь сию дал Он нам, исполнив дело смирения и любви. Омыв ноги Своим ученикам, Он заповедал им делать то же самое и друг другу.
Господь пришел к людям не для того, чтобы их осквернить, но чтобы их омывать. Никого Он не запачкал, но омыл всякого, кто только хотел стать чистым. Как тогда должно быть стыдно многим из нас: ведь омыть пытаемся мы только самих себя, но при этом сугубо трудимся измазать грязью других! О братья мои, ведь собственных родных братьев делаем мы посмешищем! И Христос плачет при виде того, как скверной клеветы пачкаем мы тех, кого омыл Он Своей Кровью.
Господи, прости нас. Мы каждый день согрешаем против своих братьев. И сделай, Господи, [сих] наших братьев, которых мы оклеветали [в серб. букв:, испачкали. — Ред.], более светлыми, чем мы, в Царствии Твоем. [Ибо] праведен Ты и всё видишь. Тебе слава и [по]хвала вовеки. Аминь.
(Прим. - Ред.)
Основное богословие: знание
«Что святее и что спасительнее быть может, как поучаясь в делах Господних, на высокий славы Его престол взирать мысленно и проповедовать Его величество, премудрость и силу! К сему отворяет астрономия пространное рук Его здание» (М.В.Ломоносов)
«Знание упразднится» (1Кор. 13:8)... Конечно, не то знание, коим лицезреют истину чистые сердцем; не то знание, от коего пребывают в непрестанном удивлении святые; не то, коим созидается жизнь вечная.
Упразднится знание, которое не знает своей ограниченности, малости и временности. Знание смиренное благоговейное и трепетное останется навеки, ибо принадлежит Небесному Иерусалиму.
Принадлежность лишь к этому миру, есть признак мертвенности, как человека, так и знания. И только мертвенное знание «надмевает» (1Кор. 8:1). Не имея в себе жизни, человек надмевается призрачным познанием высот и глубин. Дух чистый не надмевается никакими знаниями, ибо данные свыше, огни могут быть потушены. Чистый дух всегда трепещет и благоговеинствует пред высшими знаниями и бесконечно умаляет свои. Философией незнания охраняет свое знание.
Противоречит ли небесное знание веры – тайн спасения человечества – знанию прагматическому, знанию «науки» нынешнего Мира? Конечно, не противоречит. Как не противоречат небесные законы жизни – законам земным, хотя и превышают их, а потому и освящают.
Знания плотника, столяра, погонщика верблюдов, живописца, врача, математика – не противоречат знанию святого, верующего, любящего человека, и каждый человек в мире какого бы знания он ни был и какими бы талантами ни обладал, может быть святым, верующим и любящим, – не отрекаясь от своего земного знания, но лишь возвышаясь к небесному.
«Конфликт» «веры и науки», «знания и веры» есть конфликт не существующий.
Вера небесная есть соль жизни. Без веры небесной всякое прикладное знание, всякая вера земная – пресны, безжизненны, томительны.
Земное знание освятил Сам Господь Спаситель, ставши Плотником. Этим Господь освятил в мире всякий земной труд и всякое знание земного Мира: химию, физику, архитектуру, историю, медицину, социологию, геометрию; благословил порядок земных научных верований в аксиомы и гипотезы. Но при условии чтобы кесарь – жизнь мира сего – не затмевал в душах людей Бога.
Ломоносову, Паскалю, Пастеру, Ньютону знание низшего круга не мешает знанию круга высшего. Вопреки закону надмения, они не надмились своим знанием, своей земной красотой и высотой. В смирении своем (смирение есть правда) они постигли жизнь во Христе. Они поняли, что их «научное» знание не есть «высота» для их богообразных душ, и потому нашли другую высоту, иную науку – духа и вечности. Смирились и вознеслись.
А сколько ученых, метафизической надутостью своею прельщают сердца простых людей! Сколько простецов бежит за именем «профессора», как раньше бежало за именем «короля», «героя»... И сколько профессоров принимают эти идолопоклоннические струи в свое сердце! "Род лукавый и прелюбодейный" (Мф. 12:39), прелюбодейный в самом страшном смысле – самообоготворения, самообожания.
Наступает время, когда все чистые люди науки земной должны отлеплять от своих человеческих достоинств всякий налет практического идолопоклонства и являться свидетелями Божьей славы, благовестниками умаления человека в Боге, и через это – воскрешения нового человечества.
Пусть не странным покажется, что человеку надо обучаться некоему незнанию. Это незнание не будет неведением. Еще менее, оно будет невежеством. Стремясь уйти от лжеименного знания, человек иногда приходит к восхвалению невежества, к отвержению благодатной культуры знания. Это путь ложной философии незнания, путь фарисейский, усваиваемый некоторыми мытарями, становящимися в стороне от жизни мира и превозносящими себя над фарисеями науки. Не этот путь дает Господь, для преодоления соблазна и пустоты лжезнания.
На всех ветхих путях жизни, человеку свойственно «богатиться» и «знать»; к этому устремлена вся первородная похоть человека.
«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание, и взяла плодов его и ела» (Быт. 3:6)
Вот зарождение похоти знания, – греха, в котором пребывает весь ветхий мир человека... «знать», насытиться, обогатиться... без Бога, вне Бога.
Но, – «горе вам, богатые!... горе вам, пресыщенные ныне!» (Лк. 6:24-25).
В нынешнем состоянии человечества никакое знание не должно ощущаться как знание. Всякое знание должно переживаться как неведение.
Чем больше человек знает, тем меньше он должен чувствовать, что он знает. Как в духовной науке созерцания тайн небесного мира, так и в земной науке, подлинное достижение сопряжено бывает с сознательным нищанием. «Я знаю только то, что я ничего не знаю», говорил древнейший философ, и эта истина ближе всего пришлась к верхам земной науки философии. Различны формы ее проявления. Это или «feu, feu, feu» – Паскаля, или рациональный агностицизм Бергсона, или мистический агностицизм St. Joan de la Croix, или пеплом посыпаемое ведение преп. Исаака Сирина.
Достаточно привести несколько слов с последних граней человеческой учености, чтобы убедиться в твердости предпосылок философии незнания.
«Как велик, о, как велик Бог, а наше знание ничтожно!» (Ампер).
«Не знаю, чем кажусь я миру. Но себе я представляюсь ребенком, который играет на берегу моря и собирает гладкие камни и красивые раковины, меж тем как великий океан глубоко скрывает истину от глаз его» (Ньютон).
«Что мы знаем, это – пустяк, а то, чего не знаем – неизмеримо» (Даллас).
«Большинство ученых сознает ограниченность положительной науки и признает, что конечные проблемы вселенной для нее недосягаемы» (А. Иоллер).
«Я много занимался изучением природы; поэтому я верую, как бретонский крестьянин. Если бы можно было мне заниматься и исследовать еще более, то я веровал бы простою детскою верою крестьянки из Бретани» (Пастер).
Можно было бы без конца умножать эти свидетельства земной человеческой науки. Мало чем отличаются от них свидетельства великих ученых науки духа, св. Подвижников и Отцов Церкви. Их опыт есть – бесконечное смирение... Им открываются тайны, но эти тайны еще величественнее открывают им тайну непостижимости.
«Когда предстанешь в молитве пред Богом, сделайся в мысли своей как бы муравьем, как бы пресмыкающимся по Земле, как бы пиявицею, и как бы ребенком лепечущим. Не говори пред Богом чего-либо от знания, но мыслями младенческими приближайся к Нему» (Исаак Сирин).
Познать самого себя есть некое совершенство знания; однако:
«Ум входит внутрь глубин Святаго Духа после того, как минует все видимое и мысленное, и среди тех непостижимых вещей недвижно движется и вращается, живя более жизни – в жизни, будучи светом во свете, и не светом, поскольку есть сам в себе (т. е., может быть отделим от Света Божьего). Тогда он видит не себя самого, но Того, Кто есть выше его и будучи изменяем, мысленно от тамошней славы, становится совсем не знающим себя самого»...
«Бывает он и слеп и не слеп; он смотрит неестественными очами, так как стал выше естественного зрения, получив новые очи, коими и смотрит выше естества. Бывает бездействен и недвижим, как исполнивший всякое собственное действие. Бывает немыслящ, как сделавшийся едино с Тем, Кто выше всякой мысли, и почивший там, где нет места действию ума, – т. е. движению его в воспоминании или помысле или размышлении. Не имея возможности постигнуть и познать непостижимое и дивное, он некоторым образом почивает на этом совершенным почиванием, этой неподвижностью блаженного нечувствия, т. е. нелюбопытно наслаждаясь неизъяснимыми благами с чувством, однако же, верным и определенным» (преп. Симеон Новый Богослов "Деятельная и богословская главы").
Различными словами отображая свой опыт, все подвижники Церкви, во все века, во всех странах, говорят об одном и том же.
Одинакова и метафизика личного сознания истинных ученых мира.
Незнание есть предмет первого и последнего постижения человека.
Удивительно, что ни в одном из Евангелий ни разу не встречается слово «знание», а апостол Павел единственный из всех апостолов, говорящий о «знании», только в трех случаях кратко говорит о положительном знании, как даре от Бога:
«Дается другому слово знания» (1Кор. 12:8);
«кто любит Бога, тому дано знание» (1Кор. 8:3),
«но не у всех...знание» (1Кор. 8:7).
В четырех же случаях говорит о вредных, как основах (1Тим. 6:20), так и последствиях (1Кор. 8:1, 10–11) знания. И в одном случае говорит о том, что «знание упразднится» (1Кор. 13:8).
Это чрезвычайно значительное утверждение апостола, в связи с общим отношением к проблеме знания всего Откровения Божия, приобретает исключительное значение для христианской гносеологической культуры. Христианская философия должна твердо очертить, осознать и исповедать в мире свое отношение к мучительнейшей для ветхого человечества проблеме знания.
Как «земля и все дела на ней сгорят» (2Пет. 3:10) – пройдут сквозь огонь апокалиптического очищения, так и «знание» сгорит. Сгорят как солома бесчисленные построения ветхого человеческого ума. Развалятся, как дом, на песке построенный. Ибо должны подуть высшие ветры ведения и должны пролиться небесные воды недомыслимого постижения. И всякий дом, не на Камне (Христе) построенный – неизбежно и предопределенно падет. Говоря об этом, Евангелие (Мф. 7:27) даже прибавляет, что это падение дома будет великим. Великим действительно будет падение всего человеческого знания, в великой гордыне своей противостоящего знанию Божьему, не вмещающему в себе (Ин. 8:37) знание Божие.
Это знание Божие, «первою из тайн» которого «именуется чистота, достигаемая делом исполнения заповедей» (Исаак Сирин), есть Божественная жизнь в человеке: «хождение Бога в человеке», сотворенном именно для этого хождения в нем Бога, для этого знания Бога, и мира в Боге.
Это знание есть чистое, божественное, святое. Соль и венец жизни! Цветение духовного в «душевном».
«Безумствует человек в своем знании» – сказал пророк Иеремия (Иер. 10:14).
«Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55:8, 9).
Незнанием должно именоваться не только знание ложное, но и знание недостаточное, которое, если человек переоценит его, делается знанием ложным.
Переоценка же своего знания практически все время происходит в жизни человеческой, и потому человек все время вращается в кругу лжезнания. Но сознание этого может стать источником непрестанного умаления человека, пред Истиной, и тем открыть ему путь чистого ведения.
Это чистое ведение есть Божественная премудрость, о которой недостаточно говорить словами. Сам апостол прибегает к выражению предельной немощи человеческих слов:
«мудрость Мира сего... безумие пред Богом» (1Кор. 3:19).
«Кто... думает быть мудрым,... будь безумным» (1Кор. 3:18).
Господь «избрал немудрое,... чтобы посрамить» (1Кор. 1:27) мудрое. Ветхому миру мудрецов земных апостол противопоставляет людей новых: мудрых во Христе (1Кор. 4:10).
«Славлю Тебя, Господи, Отче неба и земли, что... утаил сие от премудрых и разумных и открыл то младенцам» (Мф. 11:25).
Слово христианское (то, которое имеет в себе «соль») «не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1Кор. 2:4).
Вера (вход в Новую Жизнь) должна утверждаться «не на мудрости человеческой» (1Кор. 2:5). Откуда же такое недоверие к мудрости человеческой? Но это не только недоверие, это огненное отвержение всего ветхого круга знания, как внебожного бытия. «Еллины ищут мудрости»... (1Кор. 1:22). Кто такие эти – «еллины»? – Ветхая культура человеческая, ветхий, замкнутый в себя, отгораживающийся от живого Бога мир. Это – философия мира сего, мудрецов, «всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины» (2Тим. 3:7)... Это – мучительно – мудрствующий и бесконечно возносящийся тленный век, имеющий у себя «только вид мудрости» (Кол. 2:23).
Какая страшная сила слов отвержения ветхого – не приводящего к Богу знания. Безумным – не знающим – быть надо, чтобы чрез это распятие ветхого смысла, чрез эту смерть человеческого ничтожного глубокомыслия возродиться, возникнуть в новый мир Премудрости Божией.
Борьба с похотью мира сего завершается отвержением и похоти знания.
Мир взорвется не преображенным знанием. Погибнет от своей плотской науки, не уравновешенной, не освященной чистым знанием духа. То, что могло быть благословением, будет проклятием для человечества. Развязанная сила материи обрушится на развязывателей и сомнет их. В эти минуты, ангелы будут жать плоды покаяния и молитв.
В мире науки и философии произойдет и происходит уже то, что и во всех областях ветхой жизни:
«Будут двое на поле: один берется [в Царство Божие], а другой оставляется; две мелющих на жерновах: одна берется, а другая оставляется» (Мф. 24:40-41).
источник:архиепископ Иоанн (Шаховской) (1902-1989) архиепископ Сан-Францисский и Западноамериканский Православной Церкви в Америке, духовный писатель, проповедник, поэт
"Апокалипсис мелкого греха"