Перейти в календарь
1. Святитель Порфирий, архиепископ Газский.
Сей великий архипастырь родился в Солуни, в богатой семье. Свою молодость до 25 лет провел он в родном городе, а потом, оставив родительский дом и светскую жизнь, удалился в Египетскую пустыню. Под руководством опытного духовника юный Порфирий принял иноческий постриг и провел там пять лет. После этого посетил он Святую Землю вместе со своим верным другом, иноком Марком. Близ Иерусалима подвизались они в одной пещере еще пять лет. Но при этом его ноги настолько ослабли, что он не мог ходить. И все-таки, ползая на коленях, он постоянно посещал богослужения. Однажды ночью явился ему в видении Сам Господь и исцелил его от недуга в ногах, так что стал он полностью здоров.
Будучи избран в епископы Газы, Порфирий принял этот сан и кафедру с тяжелым сердцем. В Газе застал он лишь 280 христиан; все остальные жители были идолопоклонниками, причем весьма фанатичными. Только своей великой верой и терпением сумел Порфирий обратить их в веру Христову. Пришлось ему лично путешествовать в Царьград к императору Аркадию и архиепископу Иоанну Златоусту, чтобы искать поддержку в неравной борьбе с идолослужителями. Желаемую поддержку он, действительно, получил. Идольские храмы были закрыты, кумиры разбиты, и была построена великолепная церковь с тридцатью мраморными колоннами. Созиданию этого храма особенно помогала царица Евдоксия. Порфирий пожил довольно долго, так что увидел всю Газу обращенной в христианскую веру, — но лишь после многих своих усилий, страданий и слезных молитв к Богу. Мирно упокоился в 421 году. Чудотворцем он был и при жизни и по смерти. Его святые мощи и поныне почивают в Газе.
2. Святой мученик Иоанн Калфа.
святой не включён в современный Месяцеслов Русской Православной Церкви Этот святой родился в Галате в Царьграде. По ремеслу был зодчим, строителем (Калфа [и] значит зодчий). Усердно исповедуя христианскую веру, поссорился с турками, и те начали принуждать его к принятию магометанства.
«Не отрекусь я от моего сладчайшего Иисуса Христа, - смело ответил им Иоанн, — в Него я верую, Ему служу, Его исповедую».
После тяжких истязаний турки 26 февраля 1575 года обезглавили его в Царьграде. Всечестно пострадав за любимого Христа, переселился он во дворы Господни.
3. Стихотворение
Инок Марк Порфирия спросил:
- Святый отче, ты ж расслаблен был,
На коленях в церковь ты вползал,
За руку тебя я поднимал;
Было так вчера, сегодня - нет,
Лег больным ты, а здоровым встал,
Кто же исцелил тебя, ответь!
Назови мне редкого врача?
Тут Порфирий Марку отвечал:
- Мой создатель - вот мой Исцелитель;
- Как заснул я на святой Голгофе,
Всюду был объят тяжелой болью,
Видел я во сне, как наяву,
На одном Кресте - Христа Владыку,
На другом — разбойника висяща.
Лишь узрел я это, возопил:
- Помяни мя, Господи и Боже,
Помяни во Царствии Твоем!
И Господь разбойнику промолвил:
- Вниз сойди и исцели его колени,
Как твою Я душу исцелил. -
Вмиг разбойник со креста спустился,
Обнял меня, на ноги поставил.
- Приступи к Спасителю! — сказал.
При словах сих и Господь спустился наземь,
Взяв Свой Крест, на плечи возложил мне:
- Приими сие святое Древо
И носи его спасенья ради
- Только охватил я крест руками,
Как тотчас же пробудился здравым!
Слава Богу, моему Создателю,
Слава моему Христу Спасителю!
4. Рассуждение
О [в серб. букв:, против. — Ред.] тех, кто в церкви шумит и выходит из храма до окончания богослужения, святой Златоуст пишет так:
«Некоторые приступают (ко Причащению) не с трепетом, а с толчеей, тесня друг друга, возгораясь гневом, крича, ругаясь, отпихивая своего ближнего, полные смятения. Об этом я часто говорил и говорить не перестану. Неужели не видите, какое благочиние царит на (языческих) олимпийских играх, когда распорядитель проходит по ристалищу с венцом на голове, облеченный в длинную одежду, держа в руке трость, а глашатай призывает к тишине и порядку! Не отвратительно ли это, что там, где властвует диавол, бывает такая тишина, а там, где к Себе призывает Христос, царит такой шум и гвалт. На ристалище молчание, а в храме крик! На море штиль, а в пристани буря!..
Если приглашен ты на обед, то не смеешь выйти раньше других, хотя бы и прежде других насытился, а здесь, пока еще совершается страшная тайна Христова, пока еще продолжается священнодействие, ты в самой середине оставляешь всё и выходишь! Как можно это простить? Как оправдать?
Иуда, причастившись на конечной вечере в ту последнюю ночь, быстро вышел, тогда как все остальные были за трапезой. Вот чьему примеру следуют и те, кто спешит выйти прежде заключительного благодарения!»
(Из проповеди на Богоявление.)
(Прим. - Ред.)
Каноническое право: Правила Святых Апостолов. 9-е Правило
Апостольские правила [Правила Святых Апостолов; греч. Κανόνες τῶν ἁγίων ̓Αποστόλων], древний сборник канонического содержания, значение к-рого в жизни Церкви исключительно велико: А. п. рассматриваются как часть апостольского Предания, ибо они точно выражают учение, переданное апостолами своим преемникам, находятся в полном согласии с учением, содержащимся в канонических книгах Священного Писания, и соответствуют церковной практике, представленной в сочинениях мужей апостольских и их ближайших преемников, наконец, церковными Вселенскими Соборами за ними признается апостольский авторитет (Трул. 2; VII Всел. 1). А. п. открывается канонический кодекс Православной Церкви.
источник: церковно-научный центр «Православная Энциклопедия»
Во всех собраниях правил православной восточной церкви первое место занимают правила святых апостол.
Из наименования сих правил можно заключать, что они приписываются святым апостолом. Но мы не имеем свидетельств, чтобы эти правила в том самом виде и составе, в каком они находятся в собраниях, изложены были кем-либо из апостолов в письмени подобно апостольским посланиям. Равным образом и в кодексе писаний апостольских правила апостольские не полагались.
Но деятельность святых апостолов в насаждении христианства и в устроении Христовой Церкви не ограничивалась только писанными их наставлениями и учреждениями. Гораздо более, чем сколько содержится в апостольских посланиях, предано ими устно церквам ими основанным и наипаче предстоятелем сих церквей - епископам, ученикам и преемником апостольским, которые в свою очередь должны были преподавать слышанное от апостолов своим преемникам (2Тим. 1:2). Их сих-то не писанных, но устно преданных апостолами заповедей и наставлений собраны и записаны и правила святых апостол, занимающие первое место в собраниях правил православной церкви.
К подтверждению сего ведет, прежде всего:
1) согласие апостольских правил по содержанию и сущности с учением о тех же предметах, изложенным в Новом Завете;
2) к тому же заключению приводит согласие правил апостольских с церковною практикой первых веков христианства;
3) Святые Отцы, соборы поместные и Вселенские дают свидетельства об апостольском происхождении и апостольском авторитете правил, известных под именем апостольских. Отцы и соборы указывают на сии правила, как на апостольские, полагают их в основание своих решений, отвергают вкравшиеся в церковную практику обычаи, противные им.
Правило 9
Всех верных, входящих в церковь, и писания слушающих, но не пребывающих на молитве и святом причащении до конца, как безчиние в церкви производящих, отлучать подобает от общения церковного.
Зонара. Настоящее правило требует, чтобы во время совершения святыя жертвы, все пребывали до конца на молитве и святом приобщении. Ибо тогда и от мирян требовалось, чтобы постоянно причащались. Есть правило собора Сардикийскаго и другое Трулльскаго, и еще правило собора Антиохийскаго, предписывающая, чтобы подлежал отлучению тот, кто, присутствуя при богослужении в три воскресные дня, не причастится. Посему и настоящее правило подвергает отлучению не прибывающих на молитве и святом причащении, как нарушающих порядок. И второе правило Антиохийскаго собора говорит об этом.
Аристин. Отлучай не пребывающаго на молитве и причащении. Должно подвергать отлучению того, кто не пребывает в церкви до конца, но еще во время совершения Святой Литургии выходит из церкви; ибо такой производит в церкви бесчиние.
Вальсамон. Определение настоящаго правила весьма строго. Ибо отлучает бывающих в церкви, но не остающихся до конца и не причащающихся. И другия правила подобным образом определяют, чтобы все были готовы и достойны причащения, и подвергают отлучению не причащающихся в три воскресные дня.
Славянская кормчая. Пребывати в церкви молящимся до последния молитвы. Да отлучени будут не прибывающии в церкви до последния молитвы, ни причащающиеся.
Толкование. Иже не пребывают во святей церкви до последния молитвы, но еще святей службе поемей и совершаемей, исходят из церкве, таковии яко бесчиние творяще во святей церкви, да отлучатся.
(Прим. - Ред.)
Иоанн Зонара́ [греч. ᾿Ιωάννης Ζωναρᾶς] (кон. XI в.- между 1162 и 1166), визант. канонист, историк и церковный писатель. Иоанн - монашеское имя И. З.; как его звали до пострига, неизвестно.
Аристин [греч. ̓Αριστηνός] Алексий (Ɨ после 1166), визант. канонист. Составил основу 1-й (канонической) части печатной «Кормчей»
Фео́дор Вальсамо́н (греч. Θεόδωρος Βαλσαμῶν) родился около 1140 года, Константинополь, Византия — умер после 1199 года. Византийский канонист, патриарх Антиохийский (1193—1199).
Ко́рмчая кни́га (церковнослав. ко́рмчїй — рулевой), Пида́лион (греч. Πηδάλιον — кормовое весло, кормило, рукоять кормила или руль), или Номокано́н (греч. Νομοκανών от νόμος — закон, устав + κᾰνών — канон, правило) – сборники церковных и светских законов, являвшихся руководством при управлении Церковью и в церковном суде православных славянских стран. На практике термин «кормчая» используется для обозначения как сборника в целом (например, «Древнеславянская кормчая», «Кормчая русской редакции»), так и конкретных рукописных сборников правового содержания («Ефремовская кормчая», «Рязанская кормчая» и др.). В настоящее время термин «Кормчая книга», как правило, применяется только к юридическим сборникам русского происхождения. Византийские, сербские и болгарские сборники аналогичного содержания обычно называют Номоканонами.
источник: Канонические правила Православной Церкви с толкованиями (Зонара, Аристен, Вальсамон, Кормчая, Книга правил). Апостольские правила
Правилами (κανόνες) называются те письменные определения, которые законодательная церковная власть издавала с самых ранних времен своего существования и которые имеют силу обязательных законов.
(Самое слово κανών означает некоторое прямое орудие, употреблявшееся при тесании и шлифовании камня или дерева. Это выражение (κανών), применяемое в церкви, на церковно-юридическом языке означает всякое постановление, которое издано подлежащею законодательною властью и высшею церковною властью утверждено для устройства церковных дел, с тем, чтобы ничего неупорядоченного в церковной жизни не было, но все в ней правильно совершалось бы. С первых веков истории христианства у славянских народов слово κάνων переведено «правило», так употребляется и доселе.)
Эти правила изложены в основном каноническом сборнике Православной Церкви, изданном в Константинополе в 883 году, который известен под именем Номоканона в XIV титулах. В этом сборнике находятся:
- правила святых Апостолов;
- правила Вселенских Соборов;
- правила десяти Поместных соборов;
- правила тринадцати Святых Отцов.
Рядом с этими основными правилами имеют еще силу несколько канонических сочинений Иоанна Постника, Никифора Исповедника, Николая Грамматика, Василия Великаго, Иоанна Златоустаго и Анастасия.
Во всех канонических сборниках Православной Церкви на первом месте находится восемьдесять пять правил святых Апостолов.
Важность и значение этих правил во вселенской Церкви на все времена утвердил Трулльский собор (691) вторым своим правилом, провозгласив, «чтобы отныне... тверды и ненарушимы пребывали принятые и утвержденные жившими прежде нас святыми и блаженными отцами, а также и нам преданные именем святых и славных Апостолов восемьдесять пять правил» (και παραδοθέντας ήμιν ονόματι των αγίων και ενδόξων Αποστόλων).
Провозгласив и утвердив важность Апостольских правил, отцы трулльского собора вместе с тем объясняют и происхождение этих правил, а именно: объясняют, что эти правила непосредственно св. Апостолами письменно не были изложены (έκτεθέντας), как говорится в том же втором правиле относительно остальных правил, но что они ведут свое начало от апостольского предания, сохранялись чрез устное предание апостольскими преемниками, которые эти правила собирали и впоследствии издали с именем св. Апостолов (ονόματι των Αποστόλων).
Правило 9 Святых Апостолов
Всех верных, входящих в церковь, и писания слушающих, но не пребывающих на молитве и святом причащении до конца, яко бесчиние в церкви производящих, отлучати подобает от общения церковного.
(Трул. 66, 80; Антиох. 2; Сердик. 11).
Общение христиан в первые времена церкви выражалось главным образом в общем участии всех верных в трапезе Господней (1Кор. 10:16, 17) и в единодушном пребывании всех в храме (Деян. 2:46; 20:7). Это общение, выражавшееся таким образом, положено, между прочим, в основание и при составлении чина литургии, так что оглашенные, могущие оставаться в церкви с верными лишь до определенных молитв, как только начинался самый чин евхаристии, приглашались диаконом удалиться из церкви, так что оставались в храме одни верные, и были участниками трапезы Господней.
Этим выражалась общая мысль церкви о духовном единении между верными, а также и то, что, ради этого духовного единения, каждый верный может и имеет право участвовать в церкви при всех молитвах и при святой евхаристии и в совокупной молитве, после св. причащения, благодарить Господа за Его Великий дар.
Так было при начале церкви Христовой, и все верные приходили всегда в церковь, и не только слушали в церкви чтение Священного Писания, но оставались там до тех пор, пока священник, окончив божественную литургию, не давал им благословения для выхода из церкви. Такая ревность стала однако у некоторых охладевать, и многие, прослушав только чтение Священного Писания, выходили из церкви. Ради этого, без сомнения, и был внесен, как читаем в Апостольских постановлениях (VIII, 9), в чин литургии, после напоминания оглашенным выйти из церкви, диаконский возглас о том, что ни один из имеющих право оставаться до конца службы, не должен ее оставлять. По всей вероятности, это не помогало, многие и после диаконского возгласа все же выходили из церкви до окончания службы, оскорбляя этим благоговейное чувство истинно верных и производя беспорядок в самой церкви. Вследствие этого издано было настоящее строгое правило, требующее отлучения от церкви каждого, приходящего в церковь и не остающегося в ней до окончания службы.
Некоторые канонисты понимают это правило так, что верные не только должны были оставаться в церкви до окончания божественной литургии, но и обязаны были все причащаться св. тайн. Возможно, что такое толкование правильно, так как подтверждением этого могут служить места из Священного Писания, приведенные выше при изъяснении этого правила. Однако, не может быть, чтобы все верные принуждались причащаться каждый раз при посещении церкви, так как легко могло быть, что не все бывали всегда подготовлены к причащению или по внушению голоса собственной совести, или в силу каких-либо других причин из личной или общественной жизни. Для того, чтобы и такие были удостоены хоть некоторого участия в святыне с одной стороны, и для избежания тяжести наказания, налагаемого этим правилом с другой, а также для того, чтобы обязать и тех, которые не могут причаститься, все же оставаться до окончания божественной литургии, заведена была раздача антидора, который каждый должен был принять из рук священника для своего собственного освящения.
источник: священноисповедник Никодим (Милаш) "Правила Святых Апостолов и Вселенских соборов с толкованиями"
5. Созерцание
"Христос во время шторма на море Галилейском"; Рембрандт Харменс ван Рейн; 1633 г.
Укрощение бури; Византия, Константинополь; XI в.; памятник: Псалтирь Теодора; место хранения: Англия, Лондон, Британская библиотека
Да созерцаю Господа Иисуса в лодке с учениками (Мф. 8:24), а именно:
1) как воздымается буря, пока Господь спит;
2) как устрашенные ученики будят Его и призывают на помощь;
3) как Господь упрекает учеников за маловерие и успокаивает море и ветры;
4) как и я не должен бояться никакой бури в жизни сей, если храню я Господа в сердце своем, как у кормила лодки (тело - лодка, сердце - кормило).
(Прим. - Ред.)
Иконография: Укрощение бури
Евангелие от Матфея, глава 8
8.23 И когда вошел Он в лодку, за Ним последовали ученики Его.
8.24 И вот, сделалось великое волнение на море, так что лодка покрывалась волнами; а Он спал.
8.25 Тогда ученики Его, подойдя к Нему, разбудили Его и сказали: Господи! спаси нас, погибаем.
8.26 И говорит им: что вы так боязливы, маловерные? Потом, встав, запретил ветрам и морю, и сделалась великая тишина.
8.27 Люди же, удивляясь, говорили: кто это, что и ветры и море повинуются Ему?
Иконография: Укрощение бури (Мф. 8:23-27); (Мк. 4:35-41); (Лк. 8:22-25).
Взволнованное озеро; на нем ладья, в которой сидят Иисус Христос и апостолы. На берегу озера сидит обнаженная человеческая фигура с приподнятыми дыбом волосами, олицетворяющая ветер. Спаситель обращается к ветру с благословляющей десницей; ветер закрывает уста рукой, т. е. перестает дуть, и буря прекращается.
Так изображается это чудо в лицевых Евангелиях: Евангелии из национальной библиотеки в Париже (XI в.) и в Елисаветградском Евангелии.
В гелатском Евангелии Спаситель в лодке представлен в двух положениях: Он спит на корме и затем стоит в передней части лодки и укрощает ветер, изображенный в виде человека с трубой во рту и в голубом нимбе (фигура ветра заменена лучами, падающими сверху, а в лобковской псалтири ветер – юноша в тунике и колпаке, с длинной трубой в правой руке; левой закрывает рот; в воде олицетворение моря в виде женщины с длинными волосами, прикрытой мантией, в колпаке).
В Лаврентиевском Евангелии и в коптском Евангелии: бурное море; Спаситель-кормчий сидит у руля и обращается с жестом к морю. Ученики в сильной тревоге; среди них ап. Петр отличается золотым нимбом.
В Парижском Евангелии Спаситель сидит посредине лодки и обращается с жестом к воздушному пространству. В другой миниатюре того же кодекса Спаситель представлен спящим на корме лодки.
В греческом Евангелии императорской публичной библиотеки в С.-Петербурге – изображение в западном стиле. Греческий подлинник описывает композицию сходными чертами: бурное море, и среди него лодка; Иисус Христос спит на корме; Петр и Иоанн в страхе простирают к Нему руки; Андрей держит кормило; Филипп и Фома спускают паруса. Спаситель во второй раз в середине корабля простирает руки по направлению к ветрам, запрещая им дуть. Сверху из облаков ветры дуют в паруса. Видно, что византийская композиция здесь расширена и положения фигур видоизменены; это касается положения ап. Филиппа и Фомы и Самого Спасителя, простирающего обе руки (χεῖρας). О формах ветров составитель подлинника не говорит; это могли быть или олицетворения, как в стенописях ватопедских, или просто пучки лучей (ср. стенописи собора Афонодохиарского и ксенофского параклиса Св. Георгия).
В западных памятниках переделаны кое-какие подробности. Назовем ахенский кодекс Евангелия: бурное море, в котором плавают рыбы; на нем лодка; Спаситель (без бороды) спит на корме; ап. Петр обращается к Нему с мольбой. Двое из апостолов опускают паруса. Иисус Христос во второй раз в передней части лодки, где сидит ап. Иоанн; Он запрещает ветру дуть; ветер представлен в виде двух голов животных.
В кодексе Эгберта: Иисус Христос стоит на корме, к Нему обращаются с мольбой два апостола; Иисус Христос в передней части лодки обращается к ветрам, представленным в виде двух голов животных; позади Него апостол.
В стенной живописи в Оберцелле: Иисус Христос спит на корме возле апостола, управляющего лодкой; один из апостолов приближается к Нему, чтобы разбудить Его, другие снимают паруса; Иисус Христос впереди запрещает дуть ветрам, представленным в виде двух человеческих голов с рогами. Нельзя признать это изображение ни самым древним среди других изображений этого чуда, так как мы знаем его по миниатюрам лобковской псалтири, ни чисто романским, как полагает Барбье де Монто. Здесь та же композиция, те же положения фигур, жесты, что и в памятниках византийских. Детальные отличия его, признаем ли их первоначальными или введенными в стенописи позднейшими реставраторами, не дают ему права на самобытность в широком смысле слова. Следы влияния искусства древнехристианского можно видеть здесь в изображениях ветров, но те же самые следы и в искусстве византийском, и потому на основании этого признака слишком трудно доказать, что рассматриваемое изображение ведет свое родословие прямо от древнехристианского периода, без посредствующего воздействия Византии. Форма лодки, конечно, имеет свои подобия в памятниках древнехристианских, но они есть также и в византийских – в мозаиках равеннских, в миниатюрах рукописей и проч. Соображения Бейсселя, который, основываясь на условных формах изображений корабля и рыб, полагает, что прототип изображения изобретен если не на острове Рейхенау, то, во всяком случае, в такой стране, где не было ни большого моря, ни больших рыб, на наш взгляд, не имеют никакой цены. В памятниках средневековых вообще условность форм преобладает над копированием с натуры: лодку и рыб изображали в формах условных не только художники, никогда не видавшие моря, но и приморские жители: художники Константинополя, Афона, Равенны знали море, большие корабли и больших рыб, однако в их памятниках та же условность этих изображений, что и в памятниках немецких. Если, далее, Бейссель присутствие рыб в море во фреске оберцелльской объясняет пристрастием к ним здешних монахов, которые в многочисленные постные дни питались рыбой, то это не более как ученый курьез специалиста, потерявшего ключ к простому и естественному объяснению факта: рыба является здесь для наглядности и полноты представления о море, как и в изображениях реки Иордана.
Олицетворение ветра есть остаток искусства древнехристианского, опирающегося в свою очередь на искусство классических народов; принципиальная же возможность олицетворений оправдывается книгами Ветхого и Нового Заветов (Иер. 49:36); (Зах. 6:1–8); (Откр. 7:1–3. Ср. перевод вульгаты Пс. 104 resp. Пс. 103:3–4: «Qui facit angelos suos ventos»). Олицетворения ветра в памятниках древности встречаются в связи с изображениями прор. Ионы, ввергаемого корабельщиками в бурное море, Иова (Иов. 1:14), Апокалипсиса и укрощения бури Иисусом Христом.
Формы олицетворения в памятниках византийских довольно разнообразны; но здесь мы не встречали изображения ветра в виде головы животного или птицы, как иногда в памятниках западных. В Византии и России для этих олицетворений принята форма человека: иногда фигура человека в рост, с трубой в руке, в одеянии, остроконечной шапке, закрывает рот рукой (лобк. Пс.); иногда он обнажен и без трубы (Евангелие № 74); иногда – в виде одной человеческой головы с трубой (гелат. Евангелие, ипат. Евангелие 1591 г.); иногда – в виде лучей, без человеческого облика (гелат. Евангелие). Человек-ветер чаще является молодым, но иногда и старцем, как в комментариях на книгу Иова в нац. библ. XIII в. № 1341601 и в стенописях Афоноватопедского собора.
источник: Николай Васильевич Покровский (1848-1917). Евангелие в памятниках иконографии преимущественно византийских и русских
6. Проповедь о внутренней молитве
"Оба́че от су́щихъ дади́те ми́лостыню: и се́ вся́ чи́ста ва́мъ бу́дутъ."
"Nбaче t сyщихъ дади1те ми1лостыню: и3 се2, вс‰ чи6ста вaмъ бyдутъ."
"Подавайте лучше милостыню из того, что́ у вас есть, тогда всё будет у вас чисто."
(Лк. 11:41)
Человеку приличествует внешняя чистота. Но это малая чистота. Несопоставимо важнее внешней чистоты чистота внутренняя. Это великая чистота. Тот или иной сосуд может послужить на пользу только тогда, если изнутри он омыт и чист, хотя бы снаружи и был он закоптелым и покрытым пеплом.
Если чаша внутри грязна, ее внешняя чистота никого не привлечет к тому, чтобы из нее пить.
Если миска внутри полна копоти и нагара, кто решится из нее есть?
В мире сем больше учителей и примеров внешней, нежели внутренней чистоты. Ведь и внешней чистоте легче поучать, и демонстрировать ее легче, нежели внутреннюю. Но посмотрите, братья, как Учитель и Образец великой чистоты ставит эту великую чистоту в зависимость от внутренней милостыни.
Милостыня, творимая от сердца, очищает сердце человека.
Милостыня, творимая от души, очищает человеческую душу.
Милостыня, творимая от всего разума, очищает человеческий ум.
Одним словом - внутренняя милостыня очищает всего человека. Но если милостыня подается только рукой, то не очищает она даже руку, а тем более сердце, и душу, и ум. Необходима милостыня и от руки, но она очищает подающего только тогда, когда к этой милостыни руку побуждает сердце. Впрочем, помимо этой милостыни, совершаемой рукой, имеются и другие виды милостыни. Молитва за людей - это милостыня внутренняя, а равно и сострадание к людской боли и сорадование чужому счастью. Это милостыня, идущая от сердца и созидающая чистоту и в сердце, и в душе, и в уме.
Пречистый Господи, помоги нам истинной милостыней стяжать великую чистоту. Тебе слава и [по]хвала вовеки. Аминь.
(Прим. - Ред.)
Нравственное богословие: чистота
“Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят”
Ибо Бог не открывается нечистому сердцу. Нравственное состояние личности есть непременное условие Богопознания. Это означает, что человеку, живущему по закону лжи, творящему неправду и прилагающему грех ко греху, сеющему зло и совершающему беззаконие, — такому человеку никогда не будет дано принять в окаменевшее сердце свое Всеблагого Бога. То есть, выражаясь языком техническим, сердце его не способно подключиться к источнику Божественной энергии. Наше сердце и наше сознание можно уподобить приемному устройству, которое должно быть настроено на ту же частоту, на которой передается в мир Божественная благодать. Эта частота есть чистота нашего сердца. Не этому ли научает нас и Слово Божие:
“В злохудожную душу не входит премудрость. Она не обитает в теле, повинном греху” (Прем.1:4).
Итак, чистота помыслов и чувств является непременным условием Богопознания. Ибо можно перечитать библиотеки книг, прослушать бесчисленное количество лекций, истязать свой мозг поисками ответа на вопрос, есть ли Бог, но так никогда и не приблизиться к Нему, не распознать Его или же принять за Бога то, что Им не является, – диавола, силу тьмы.
Если наше сердце не настроено на волну Божественной благодати, то познать, увидеть Бога нам не удастся. А увидеть Бога, принять и почувствовать Его, войти с Ним в общение означает обрести Истину, полноту жизни и блаженство.
источник: митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (c 2009 года - Святейший Патриарх Московский и всея Руси)
"О заповедях Блаженств"
Чистые сердцем. О шестой заповеди блаженства
Шестая заповедь блаженства показывает очень важную вещь — чистота делает человека способным видеть Бога:
«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8).
Конечно, речь идет не просто о чистоте как отсутствии грязи, а о чистоте сердца. Сердечная чистота обычно подразумевает искренность, открытость. Есть даже такое слово — «чистосердечие».
Слово «сердце» также всем нам знакомо. И не как один из жизненно важных органов человеческого тела, а как средоточие чувств и эмоций. Мы «любим всем сердцем», от избытка радости сердце может «рваться из груди». А бывает и так, что сердце «переполняется гневом». От того, что в нашем сердце, зависит наше состояние, отношение к окружающим нас людям.
Христос учит тому, что сердце человеческое должно быть чистым. Важна не внешняя чистота, а именно внутренняя. В другом месте Евангелия от Матфея Господь отвечает на обвинение в том, что Его ученики не умывают рук своих, когда едят хлеб (Мф. 15:2). Среди фарисеев — ревнителей закона — практика омовений считалась очень важной, хотя основание этой традиции лежало не в самом законе Моисеевом, а в преданиях старцев.
Слова Христа поразительны:
«Входящее в уста проходит в чрево и извергается вон, а исходящее из уст — из сердца исходит, сие оскверняет человека, ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления — это оскверняет человека; а есть неумытыми руками — не оскверняет человека» (Мф. 15:17-20).
В чем смысл этих слов? Христос не пренебрегает гигиеной. Он говорит о том, что мытье рук перед едой не делает человека внутренне чистым, так же как немытые руки не делают нас внутренне или духовно нечистыми, скверными. Оскверняют человека прежде всего нечистые помыслы, которые гнездятсятам, где следует пребывать таким добродетелям, как любовь, милосердие, кротость.
Вспомним главную заповедь:
«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим» (Мф. 22:37).
Вот то, чем должно быть наполнено или, лучше, чем должно жить наше сердце. Так средоточие наших чувств, наш жизненно важный духовный орган (по аналогии с сердцем телесным) должен жить любовью к Богу, передавая этот импульс всему: душе, разуму, чувствам.
Но если сердце живет противоположным — злобой, вожделением, завистью, то любви уже не остается места. Вот чем действительно оскверняется человек. Это и есть та скверна греховная, от которой мы можем омыться через покаяние. Настоящая духовная чистота — это чистота внутренняя. Чистота внешняя может быть обманчива. Мы привыкли гнаться именно за внешним. А ведь порой внешняя чистота становится ширмой для внутренней скверны, так или иначе, но проявляющейся вовне.
Шестая заповедь блаженства учит нас тому, что нравственная жизнь христианина сосредоточена на жизни внутренней, потому что от нее зависит и внешнее состояние. Иначе некоторые из заповедей выглядели бы, как минимум, странно.
Например, не убивай (Исх. 20:13) и не прелюбодействуй (Исх. 20:14). Каждый ли человек способен на убийство или супружескую измену? И хорошо, что далеко не каждый. Хорошо, что есть сдерживающая нас совесть. Но тогда зачем же даны эти заповеди и разве мало других зол, на которые можно было бы указать «не делай»? Господь Иисус Христос отвечает на это:
«Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака» («пустой человек»), подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной» (Мф. 5:21-22).
Заповедь «не убивай» нарушает уже тот, кто допускает в свое сердце раздражение, гнев и злобу, тот, кто оскорбляет другого, а ведь убить можно и словом. Затем Господь говорит:
«Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф. 5:27-30).
Эти слова не означают, что нужно действительно вырвать себе глаза и отсечь руки. Прежде всего нужно отсечь, отогнать от себя нечистые помыслы — мысли, соглашаясь с которыми мы переходим и к греховным поступкам. Чистота сердца — это отсутствие в сердце, душе и разуме всего того, что отдаляет нас от Бога.
Но что подразумевает окончание заповеди — «Бога узрят»?
Узреть — значит увидеть. Как можно увидеть Бога, и что это означает? Ведь в Евангелии от Иоанна сказано, что Бога не видел никто никогда (Ин. 1:18). Противоречие? Нет, потому что затем евангелист Иоанн добавляет:
«Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18).
Сын Божий, ставший человеком, являет нам Бога, делает нас способными увидеть Бога.
Слово «видеть», или «узреть», как и слово «сердце», несет духовный смысл. Вообще, в Священном Писании видеть зачастую означает «целостно познавать, видеть духовными очами». Душа, запятнанная, оскверненная грехами, не может увидеть или познать Бога. Только очистившись от скверн, мы становимся способными к познанию. Ведь иногда даже в обычной жизни мы можем прозреть: увидеть что-то таким, каково оно на самом деле, правильно понять и оценить ситуацию. Нечто подобное происходит и в жизни духовной: чистое сердце прозревает и видит Бога, познает Его, наполняется Его любовью.
Великий русский подвижник и святой XX века, преподобный Силуан Афонский учил:
«Чтобы познать Господа, не надо иметь ни богатства, ни учености, но надо быть послушливым и воздержанным, иметь смиренный дух и любить ближнего, и Господь возлюбит такую душу, и Сам явит Себя душе, и будет учить ее любви и смирению, и все полезное даст ей, чтобы обрела она покой в Боге», и, «сколько бы мы ни учились, все равно невозможно познать Господа, если не будем жить по Его заповедям».
Все добродетели, о которых Христос говорил в предыдущих заповедях блаженства, становятся составляющими, которые готовят человека к «видению Бога». Парадоксально то, что можно многое знать о Боге, можно прочитать все Священное Писание и творения святых Отцов Церкви, но при этом не узреть Бога, не познать Его сердцем и душой. Познание Бога не сводится к накоплению информации. Познание Бога — это путь всей жизни христианина. При этом Сам Бог выходит нам навстречу. Главное — не пройти мимо.
источник: священник Василий Куценко "О Заповедях блаженства"
Чистота сердца заключается, прежде всего, в чистоте от душевных и телесных греховных страстей.
«Страсти суть дверь, заключенная пред лицом чистоты. Если не отворит кто этой заключенной двери, то не войдет он в непорочную и чистую область сердца... Поэтому, если душа препобедит страсти, то приобретает чистоту».
«Чистота души есть первоначальное дарование нашему естеству. Без чистоты от страстей душа не врачуется от недугов греха и не приобретает славы, утраченной преступлением» (преподобный Исаак Сирин).
По словам святителя Тихона Задонского, подобно тому, как на дне водного источника бывает осевшая грязь и тина, так в глубине грехолюбивого сердца имеется всякая нечистота: как смердящая тина, там скрывается гордость, лукавство, там корыстолюбие и любостяжание, там гнев, злоба и зависть, там сластолюбие, блудная нечистота и всякая мерзость.
Все порочное, кроющееся в сердце, исходит из него и проявляется вовне в делах греховных. Объясняя это, Господь сказал:
"извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – все это извнутрь исходит и оскверняет человека" (Мк. 7:21-23).
«Страсти служат преградою сокровенным добродетелям души» и побеждаются (низлагаются) добродетелями внешними и внутренними (преподобный Исаак Сирин). Отдельные добродетели и целостное (целомудренное) христианское настроение возникают, усиливаются и крепнут в душе не иначе, как по мере ослабления и подавления страстей («очищения от страстей»), которое есть «только приготовление к добродетели», – говорит преподобный Феодор Эдесский. К этому подвигу очищения от недобрых навыков и страстей «должно приложить и стяжание добродетелей».
По словам блаженного Диадоха, епископа Фотики, «не одно то приносит чистоту, чтобы не делать зла, но паче то, чтоб всеусильною ревностью о добре в конец потребить в себе злое» – противными тому добродетелями.
Сердечная чистота, отсекая от сердца все страсти и всякое зло, искореняя их, вместо того «вводит в него радость, благонадежие, сокрушение, (покаянный) плач и слезы, познание самих себя и своих грехов, памятование смерти, истинное смирение, безмерную любовь к Богу и людям, Божественное рачение сердечное» (преподобный Исихий Иерусалимский), сердечную духовную радость, мир и утешение.
«Чистым сердце делают не одна, не две, не десять добродетелей, а все вместе, слившись, так сказать, в едину добродетель» (преподобный Симеон Новый Богослов).
По словам Златоуста, Господь чистыми называет тех, которые «приобрели всецелую добродетель и не сознают за собою никакого лукавства» или, как говорит святой Василий Великий, «не знают за собой презрения к заповеди Божией, или недостаточного или небрежного исполнения ее».
Однако, по замечанию преподобного Симеона Нового Богослова, даже исполнение всех добродетелей не может сделать сердца чистым без наития Святого Духа.
«Ибо как ковач, как бы искусно ни умел он действовать орудиями, ничего не может выработать без содействия огня, так и человек, пусть все делает со своей стороны, пользуясь для сей цели добродетелями, как орудиями, но без присвоения (присутствия) огня Духа все делаемое им остается бездейственным и бесполезным для его цели, так как это – одно – не имеет силы очищать нечистоту и скверну души».
источник: Г.И.Шиманский (1915-1970) литургист, богослов, преподаватель
"Христианская добродетель целомудрия и чистоты по учению святых Отцов и подвижников Церкви"