Перейти в календарь
1. Святое Богоявление. Крещение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа.
Когда Господу Иисусу исполнилось 30 лет от Его рождения по плоти, Он начал Свою миссию научения и спасения людей. Само начало этого почина ознаменовалось крещением на Иордане. Святитель Кирилл Иерусалимский говорит:
«Начало - святая вода, начало Евангелия - Иордан»
При крещении Господа в воде миру была возвещена тайна, предреченная в Ветхом Завете, о которой Древний Египет и Индия только пустословили, то есть тайна Божественной, Святой Троицы.
Отец явился чувству слуха,
Дух - чувству зрения,
а Сын - к тому же и чувству осязания.
Отец изрек Свое свидетельство о Сыне.
Сын крестился в воде,
а Дух Святой в виде голубя парил над водой, ниспускаясь на крестившегося Сына.
Когда же Иоанн Креститель засвидетельствовал и сказал о Христе:
"Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира" (Ин. 1:29)
и когда погрузил он и крестил Господа в Иордане, - тогда обнаружилась и миссия Христова в мире, и путь нашего спасения. В частности, Господь, взяв на Себя грехи рода человеческого, умер под ними (погружение) и ожил (выход из воды); так что и мы должны умереть как ветхий, греховный человек, и ожить, как человек очищенный, обновленный и возрожденный. Вот Спаситель, и вот путь спасения. Праздник Богоявления (по греч. Феофания) просвещает [нас], являя нам Бога как Троицу Единосущную и Нераздельную. Это одно. И другое: [ведь] каждый из нас, крещаясь в воде, просвещается тем, что усыновляется Отцом Света - за заслуги Сына и силой Духа Святого.
2. Стихотворение
О Господи Святый, в делах Ты свят бываешь,
Что Словом сотворишь - то Духом освящаешь.
О Крепкий во страдании, о Господи небес,
За мир на смерть Ты шел, за мир Ты и воскрес.
О Господи Бессмертный, к Тебе возносим глас:
Отче, Сыне и Душе Святый, помилуй нас!
На Иордане гласом Отец Себя явил,
Дух снизошел на воды, как голубь белок рыл,
Крестился Сын от славного пророка Иоанна,
От Трех Лучей единым Светом небо осияно.
О Троица явленная, к Тебе возносим глас:
Отче, Сыне и Душе - Боже, помилуй нас!
3. Рассуждение
Некогда Церкви Божией докучали басни еретические, а теперь досаждают ей россказни богоотступнические. Стойкостью в вере, прилежной молитвой, исповедничеством и даже мученичеством побеждена та первая напасть. Только этими средствами будет ниспровержена и сия новая напасть. А Церковь Божия, сосуд Божественной Истины, в конечном итоге восторжествует, ибо [сбудется реченное]:
"врагу оскудеша оружия в конец" (Пс. 9:7)
Блаженный Климент Александрийский сказал о еретиках, покинувших Церковь:
«Впавший в ересь шествует по сухой пустыне, оставляя единого истинного Бога; будучи отчужден от Бога, он ищет безводную воду, собирает руками бесплодие, входит в ненаселенную и иссушенную землю»
То же самое можно сегодня сказать о многих ученых-теоретиках, которые, строя гипотезы, руководствуются собственными мечтаниями, а не истиной Божией.
Основное богословие: апостасия (богоотступничество)
Апостасия
Это «действие сатанино» и «тайна беззакония» могут вступить в действие когда угодно. Некий поэт, не понимая, что говорит, пророчествовал: «работа адова делается уже».
Но последняя фаза развития «тайны беззакония», называемая «апостасия» (отступление), не может начаться, пока нравственное состояние человечества не будет вполне к этому готово. Сама же апостасия как тень, следующая за светом, началась вместе с явлением в мир Спасителя.
Евангелист Иоанн Богослов говорит в своем послании: «Дети! Последние времена». (2000 лет назад). Но, говоря о конкретности последних «времен и сроков», Спаситель утверждает, что они неизвестны. Неизвестны потому, что, даже при устойчивой тенденции ко всё большему искажению нравственных начал, человек, будучи личностью свободной, имеет возможность сделать выбор в пользу правды и добра, и антихристу придется погодить.
В силу этих обстоятельств необходимость готовности и трезвости должна быть в числе ведущих нравственных начал, особенно для христиан, потому что процесс апостасии идет, и в любой момент переход в последнюю фазу может стать необратимым.
Пристальное вглядывание в духовно-нравственное устроение конца ХХ века дает основание для особенной тревоги в этом отношении. Задачи личного бодрствования, трезвения, внимательности, жалости к погибающим, преподавание слова Божия не слышащим его прежде, стремление к единству и братскому общению в духе христианской любви и вообще выстраивание своей личности в строе тех объективных внутренних законов, которые предлагаются христианским нравственным сознанием – единственное, что может задержать, и надолго, последнюю фазу апостасии, «лютые времена» и приход антихриста.
Но процесс идет. И чтобы не влиться ненароком в этот процесс, следует вглядеться пристальнее в его основные черты. Самая существенная черта апостасии, по определению, открывается в самом слове. Отступление или предательство есть внутренний разрыв с Богом и с Божественным предназначением и сознательное – вследствие этого разрыва – следование теми путями, которые по нечистым душевным склонностям почитаются желательными.
Апостасия совершается, как правило, в духе принципиального атеизма, либо довольно злобного, либо, как в конце ХХ века, главным образом благожелательно-равнодушно-полупрезрительного. Апостасия может совершаться и в духе тех философских начал, которые хотя и не отрицают бытия Божия, но и не принимают чистого и ясного объективного о нем откровения (Ветхий и Новый Завет), и потому вероучительно осуществляется в виде деистических, пантеистических или каких-либо иных философских надуманностей; нравственно же – преимущественно через внешнее и слабеющее исполнение нормативов, врожденных или полученных в общественном воспитании и не имеющих объективных признаков.
Апостасия может совершаться и в церковных кругах, главным образом, среди людей либо духовно необразованных и не принявших, как следует ни догматических, ни нравоучительных знаний; либо крайне нравственно немощных, не желающих отказаться от веры, но и не склонных прийти к ее полноте, особенно в живом, деятельном воплощении нравственных христианских начал.
Для осуществления полной апостасии «народу антихриста» необходимо развитие в духе крайних индивидуалистических начал, крайняя атомизация общества, отсутствие подлинного единства на основаниях божественной правды и добра и – напротив – единение многих в разного рода «разбойничьи» союзы. Кроме того, церковное знание полагает в нравственном содержании развитие двух главных греховных проявлений – гордости и блуда.
Апостасия после пришествия в мир Христа означает ожидание в духе антихриста («ибо любви в истине не приняли»). Конечно, большей частью, ожидающие только по возникающему порою чувству томления могут догадаться, что они чего-то или кого-то ждут, но большею частью, они ни о чем не догадываются.
Правоверные иудеи ждут мессии, а поскольку Мессия уже явился, то они, конечно, дождутся, но анти-мессию, антихриста. Его противление Христу будет особенным, впрочем, в том же духе, но в несравненно большей силе («превозносящийся превыше всего, что называется Богом», – говорится о нем – 2Сол. 2:4). Особенность его противления будет не только в степени, но и в содержании. Ибо чрезвычайный иллюзионизм его натуры будет состоять в том, что, будучи противником Христа на деле, он будет стремиться быть во всех отношениях подобным ему, начиная от рождения, воплощения от мнимой девицы и как бы помимо мужского семени, и кончая многообразными, но тоже мнимыми чудесами, которые он сотворит, пользуясь значительными достижениями современной ему науки и магическими знаниями. Всяческий иллюзионизм жизни будет главной формой явления апостасии. И это не только потому, что апостасия раскрывается, как явление лжи, хотя и этого было бы довольно, но и потому что тотальная иллюзионная ложь апостасии стремится не пропустить никакое движение правды и разрушительно действует на человеческие души, стремясь ввести в их состав небытие, – то, чего нет. В этом и есть сущность лжи: заменить то, что есть, тем, чего нет, бытие – небытием. Но дело еще и в том, чтобы увести через ложь личности человеческие от их нравственного и человеческого задания, которое всегда – здесь и сейчас.
Иллюзионный характер человеческого творчества, в частности, особенно свойственен явлению апостасии. Тот, кто в иллюзионных мечтаниях уходит от своей предназначенности, бывает поражен органическим безволием. Не безволием ко всякой бытовой, хозяйственной деятельности, хотя и это порою бывает, но безволием к нравственной деятельности. И потому в таких душах, да еще разжигаемых иллюзионным и злым искусством времени апостасии, пробуждаются, действуют и доводятся до бешенства самые злые (звериные) инстинкты природы, искаженной грехом: зависть, обиженность, агрессивность, злобность, мстительность, вражда, тяжелая тоска, желание причинить вред, сказать слово клеветы, ударить, изнасиловать и проч. И это звериное зло во время апостасии должно не осуждаться, а культивироваться в наиболее дешевых, но и наиболее действенных формах культуры (кино, ТВ). Замечательным «достижением» времени апостасии должно быть, в частности и то, что всякое, даже и теоретическое противление беззаконию будет во многих источниках объявляться как нарушение прав человеческой личности и свободы мнений.
Вообще сущностью апостасии в нравственном отношении является чрезвычайно широкое и гордое развитие греха с его приманчивой декларацией и непониманием или сокрытием его разрушительной природы. Апостасия – это отступление и от Бога и от человека, использование (в виду непонимания, как может быть иначе) других личностей и культ гнилого порочного «Я». Апостасия – это любовь и культивирование антихристианских начал своей личности.
Апостасия – это выражение страсти к саморазрушению. Апостасия – это выражение одичания личности и общества.
источник: протоиерей Владислав Свешников "Очерки христианской этики"
«... Не имамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем» (Евр. 13:14)
В этих словах св. Апостола Павла – вся сущность подлинного Христианства, или Православия, так одушевленно принятого русским народом при св. князе Владимире, сроднившегося с его духом и как бы вошедшего в его плоть и кровь.
И в самом деле. Через все Слово Божие красной нитью проходит мысль о кратковременности и бренности нашего земного существования, – о том, что не должны мы чрезмерно привязываться к этой грешной земле со всеми ее тленными и ничтожными благами, но всеми своими мыслями, чувствами и желаниями должны постоянно устремляться в ожидающую нас будущую жизнь – жизнь вечную.
И все истинные христиане всех времен и всех народов, помышляя о том, что мы – только «странники и пришельцы на земле» (Евр. 11:13), всегда исповдывали, что «мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный» и непрестанно «воздыхали, желая облечься в это небесное жилище» (2Кор. 5:1-2). Хорошо помня слова Христовы: «ЦАРСТВО МОЕ НЕСТЬ ОТ MIPA СЕГО» (Ин. 18:36), они не ставили себе специальной задачей устроения Царства Божия на земле, зная, что эта «земля и все дела на ней сгорят» (2Пет. 3:10) и что «НАШЕ ЖИТИЕ НА НЕБЕСЕХ ЕСТЬ, ОТОНУДУЖЕ И СПАСИТЕЛЯ ЖДЕМ, ГОСПОДА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА» (Фил. 3:20).
Вот почему христиане первых веков, когда еще так сильна была вера, с особой напряженностью ожидали открытия этой будущей вечной жизни. Живя здесь на земле только телом и не прилепляясь ни к чему земному, они духом жили уже в горнем мiре, всем внутренним существом своим устремляясь, по заповеди Апостола, туда, «ИДЕЖЕ ЕСТЬ ХРИСТОС одесную БОГА СЕДЯ» (Кол. 3:1-2). Выражением этой горячей веры в ожидающую нас будущую нетленную жизнь и поныне являются заключительные слова Символа Веры, по изволению Духа Святого принятого Церковью на Втором вселенском Соборе в Константинополе:
«ЧАЮ ВОСКРЕСЕНИЯ МЕРТВЫХ И ЖИЗНИ БУДУЩАГО ВЕКА. АМИНЬ».
Уповая на эту «жизнь будущаго века», целые сонмы святых мучеников радостно шли на страшные муки и умирали за имя Христово, а, – когда окончился период таких явных гонений на христианство, – множества преподобных добровольно отрекались от всех тленных и суетных благ земной жизни, чтобы еще здесь на земле проводить отрешенную от всего земного жизнь «небесных человеков» подготовляя себя тем самым к достойному переходу в жизнь будущую.
«Невозможное для человеков дело», говорит великий наставник христианского подвижничества преп. Иоанн Лествичник, «чтобы настоящий день провели мы благочестиво, если не думаем, что это последний день нашей жизни». Поэтому-то все подлинные подвижники христианского благочестия и разделяли убеждение, что «как хлеб нужнее всякой другой пищи, так и помышление о смерти нужнее всяких других деланий». Вследствие этого они и любили повторять изречение премудрого Сираха: «ПОМИНАЙ ПОСЛЕДНЯЯ ТВОЯ, – И ВО ВЕКИ НЕ СОГРЕШИШИ» (7:39). Главными предметами постоянного сосредоточенного размышления для всех желающих жить истинно-христианской жизнью Святые Отцы поставляют четыре последних, ожидающих человека:
СМЕРТЬ, СУД, РАЙСКОЕ БЛАЖЕНСТВО И АДСКИЕ МУКИ.
По мысли св. Отцев, живущий на земле христианин должен не ублажать себя, а наоборот трезвенно внушать себе мысль об опасности своего положения.
«Над тобою – меч правды, под тобою ад, готовый пожрать тебя, впереди – смерть, сзади – множество грехов, по правую и левую стороны – толпы злобных врагов: ТЕБЕ ЛИ БЫТЬ В БЕЗПЕЧНОСТИ?» – вот какие образы внушает нам напечатлевать в своем сознании великий подвижник и наставник христианского благочестия – отец Российской Церкви свт. Тихон Задонский.
Каждую ночь, при совершении полунощницы, Святая Церковь влагает нам в уста умилительное песнопение «СЕ ЖЕНИХ ГРЯДЕТ В ПОЛУНОЩИ, И БЛАЖЕН РАБ егоже ОБРЯЩЕТ БДЯЩА...», напоминая этим о необходимости постоянно помышлять о Втором Пришествии Христовом и готовить себя к нему. Мыслью об этом великом и страшном «дне Господнем» действительно только и жили всегда все истинные христиане, видя в нем осуществление всех своих упований. Чрезвычайно характерно, что молитвою о скорейшем наступлении этого дня заканчивается весь кодекс наших новозаветных священных книг:
«ЕЙ, ГРЯДИ, ГОСПОДИ ИИСУСЕ!» (Апок. 22:20).
Таков дух подлинного Христианства – веры Апостольской, веры Отеческой, веры Православной!
Таким именно настроением и были преисполнены души православных русских людей, на протяжении столетий, почему и называлась наша Родина СВЯТОЮ РУСЬЮ.
Под влиянием тесного сближения с Западом явились у нас другие – прямо-противоположные настроения, что, как мы видим, и повлекло за собой столь роковые для нашей Родины и всех нас последствия.
Еще св. Апостол и Евангелист Иоанн Богослов говорил о появлении в его время «духа антихристова», который он противополагает «духу Христову». Сущность этого «духа антихристова», в отвержении Божества Иисуса Христа и в стремлении привязать людей к «мiру лежащему во зле» с его похотями (1Иоан. 4:1–5, 5:19; 2:15-18).
Еще в Ветхом Завете, конечно, по наущению врага человеческого рода, было совершенно извращено представление о Царстве Мессии, и большинство иудеев, ко времени явления Христова в мiр, ожидало в лице Мессии земного царя, который дарует им чисто земные блага и удовлетворит их земные вожделения. Совершенно подобно этому и в Новом Завете тот же вселукавый враг, желая отвлечь христиан от помышления о будущей, нетленной, вечной жизни и приковать их помыслы к земле, стал внушать им идею устройства Царства Божия здесь на земле.
Отсюда – так называемый «хилиазм» – ложное истолкование слов Таиновидца о тысячелетнем царствовании праведников со Христом, отсюда же – все те извращения Христова учения на Западе, которые явно направлены на то, чтобы ослабить живую веру христиан в будущую жизнь и убедить их обратить свое главное внимание на устроение своей земной жизни. В этом смысле перетолковано все евангельское учение о кончине мiра и о Втором Пришествии Христовом, а крайние протестантские секты дошли постепенно уже до полного отрицания безсмертия души и веры в будущую жизнь. Этой вере они противопоставляют веру в «прогресс» – в «Царство Божие на земле» со всеми земными благами и «достижениями науки и культуры». При этом как бы забывается неизбежный для каждого человека конец – смерть. Впрочем, изобретаются средства для «победы над смертью» и, несмотря на все неудачи в этой области, все еще не теряется надежда, что такие средства будут найдены, и тогда, мол, человек будет жить на земле и наслаждаться жизнью вечно.
Это и есть тот самый «дух антихристов», который начал борьбу с духом Христовым еще в Апостольские времена, а «ныне», по словам епископа Феофана (Вышенского Затворника), «начинает господственно водворяться среди нас» в мiре («Слова на праздничные дни» стр. 262). Этот заразительный тлетворный дух, охвативший сначала Запад, в результате его отступления от подлинного христианства, перешел и к нам на Восток, вследствие слишком неосмотрительного сближения нашего с антихристианской западной «культурой». Страшные, гибельные последствия этого для нашей Родины известны.
Слава Богу, немало русских людей, под впечатлением кровавой катастрофы, постигшей нашу Родину, отрезвилось и прозрело! Но «дух антихристов», вдохновляемый самим «отцом лжи и человекоубийцей искони» (Ин. 8:44), конечно, не прекращает своей гибельной работы и находит все новые и новые пути для того, чтобы захватить в свои льстивые сети все большее и большее число современных людей. Ныне он, не без успеха, стремится искоренить подлинно-христианское мiровоззрение и насадить, вместо него, прямо-противоположное мiровоззрение, в нужных случаях прикрывая его видимостью христианского. Ведь его конечная задача – создать в мiре благоприятные условия для явления личного Антихриста, который, как показывает самое его имя, будет не просто «противник Христов», но и мнимый «Христос», лже-Христос: он и руководит тем мiровым процессом, который у св. Апостола Павла назван «ОТСТУПЛЕНИЕМ» (2Сол. 2:3).
И если мы действительно верим в Евангелие, верим всем боговдохновенным предречениям апостольским, если мы верим в «жизнь будущаго века» и желаем спастись «от рода сего развращеннаго» (Деян. 2:40), то должны трезво смотреть на все происходящее в мiре – на становящуюся все более и более удушливой нравственную атмосферу и на все усиливающийся процесс «отступления». Иначе мы не будем подготовлены к тому, чтобы избежать, по слову Евангелия, всех бедствий грядущих на вселенную «И СТАТИ ПРЕД СЫНОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ» (Лук. 21:36).
Ничем не обоснованный, глубоко противный Слову Божию, розовый оптимизм и опасен и преступен, ибо духовно разоружает христиан и внушает им безпечность, в то время как Христос Спаситель многократно и настойчиво внушал Своим последователям необходимость «БОДРСТВОВАТЬ НА ВСЯКОЕ ВРЕМЯ И МОЛИТЬСЯ» чтобы не быть застигнутыми врасплох.
«Дух антихристов», дабы отвлечь христиан от спасительного для них помышления о кончине мiра и Втором Пришествии Христовом, льстиво, как и все, что исходит от отца лжи – диавола, пользуется даже словами Писания: «О ДНИ ЖЕ ТОМ И ЧАСЕ НИКТОЖЕ ВЕСТЬ» (Мф. 24:36), но при этом хитро умалчивает о других знаменательных словах Христовых:
«ТАКО И ВЫ, ЕГДА ВИДИТЕ СИЯ ВСЯ ВЕДИТЕ, ЯКО БЛИЗ ЕСТЬ, ПРИ ДВЕРЕХ» (Мф. 24:33).
Мы и не должны и не собираемся вовсе гадать «о дне и часе», назначая точные сроки, – но закрывать глаза на слишком уж очевидные признаки близости конца, вопреки ясному повелению Христову распознавать знамения времен, не смеем, и тешить себя и других совершенно несбыточными мечтами о каком-то светлом будущем человечества здесь на земле, вразрез с учением Слова Божия, не можем.
Высказывается мысль, что и в прошлом не раз бывали времена тяжелые, когда многие ожидали кончины мiра и Второго Пришествия Христова, но тем не менее ожидания эти не сбылись, и мiр продолжает существовать доселе. Но кто знает: быть может, действительно мiр был уже близок к своему концу, но, за покаяние людей, Милосердный Господь дал ему отсрочку. Вспомним, как св. пророк Иона, по повелению Божию, пошел в Ниневию проповедывать: «Еще сорок дней, – и Ниневия будет разрушена», но ниневитяне, начиная с самого царя, принесли Богу искреннее покаяние в своих грехах, и Господь, жалея этот великий город, отменил свое определение об его гибели (Ион. 3:2-10).
Видим ли мы теперь примеры такого покаяния, сколько-нибудь похожего на покаяние ниневитян?
И не есть ли это самый характерный признак приближения последних времен и конца мiра, что об этом конце никто не хочет говорить и думать?
Столь же характерным признаком, как об этом свидетельствует в своем толковании на второе послание к Солунянам святитель Феофан Затворник, является и то, что жизнь современных людей, не исключая считающих себя христианами, и даже священнослужителей, совершенно разошлась с Церковью. В храмах возглашается одно, а в жизни и говорится и делается совсем другое. Так, в храме постоянно возносится моление о даровании нам «доброго ответа на Страшном Судищи Христовом», а в жизни многие и слышать не хотят о Страшном Суде, говоря: «зачем пугать людей? к чему сеять панику?»
Но в таком случае зачем и читать Евангелие? Или уж мы дошли до такого состояния окамененного нечувствия, что только по обязанности или из приличия читаем Евангелие, а сами не придаем никакого значения тому, что в нем говорится?
Всем таковым, не хотящим вспоминать о кончине мiра и Страшном Суде приведем на память прещения Божии, которые изречены через св. пророка Иеремию на лживых пророков:
«ОНИ ПОСТОЯННО ГОВОРЯТ ПРЕНЕБРЕГАЮЩИМ МЕНЯ: МИР! МИР! КОГДА НЕТ МИРА. И ВСЯКОМУ ПОСТУПАЮЩЕМУ ПО УПОРСТВУ СВОЕГО СЕРДЦА ГОВОРЯТ: «НЕ ПРИДЕТ НА ВАС БЕДА». ГОСПОДЬ САВАОФ ГОВОРИТ О ТАКИХ ПРОРОКАХ: «НЕ СЛУШАЙТЕ СЛОВ ИХ: ОНИ ОБМАНЫВАЮТ ВАС, РАЗСКАЗЫВАЮТ МЕЧТЫ СЕРДЦА СВОЕГО» (Иерем. 23:16-17).
Дабы не уподобляться этим лживым пророкам-оптимистам, мы должны исповедывать и, не стыдясь, во всеуслышание проповедывать только чистое, безпримесное учение Слова Божия, уясняя его авторитетами святых и духоносных мужей древних и новых времен.
А это учение, вопреки мнению разного рода современных либералов, модернистов и обновленцев, ясно гласит, ЧТО МIР ИДЁТ К СВОЕМУ КОНЦУ, И МЫ, ХРИСТИАНЕ, ДОЛЖНЫ НЕ БОЯТЬСЯ ЭТОГО И «НЕ ВПАДАТЬ В ПАНИКУ», А УСИЛЕННО ГОТОВИТЬ СЕБЯ И БЛИЗКИХ СВОИХ, ЧТОБЫ ДОСТОЙНО, КАК ПОДОБАЕТ ИСТИННЫМ ХРИСТИАНАМ, ВСТРЕТИТЬ ЭТОТ КОНЕЦ И БЫТЬ В СОСТОЯНИИ ДАТЬ ДОБРЫЙ ОТВЕТ НА СТРАШНОМ СУДИЩИ ХРИСТОВОМ.
Вся наша надежда и все наше упование не на антихристов «прогресс человечества» и не на продление этой греховной, утопающей в похотях прелестных, земной жизни, а на ОТКРЫТИЕ НОВОГО НЕБА И НОВОЙ ЗЕМЛИ, «В нихже ПРАВДА ЖИВЕТ» (2Пет. 3:13).
В празднуемый ныне нами праздник нашего великого Просветителя и Духовного Отца св. равноап. князя Владимира вспомним, что решающим для принятия св. Православной веры моментом, вызвавшим у него глубокий вздох, было то, когда, ученый греческий монах-философ в заключение своей беседы показал ему картину Страшного Суда.
Это спасительное помышление о неизбежно ожидающем нас конце все мы, по наставлению св. Апостола, должны напечатлеть в своем сердце, дабы «ЯВИТЬСЯ ПРЕД НИМ (Господом, грядущим судить живых и мертвых) НЕОСКВЕРНЕННЫМИ И НЕПОРОЧНЫМИ В МИРЕ» (2Пет. 3:14) и «НАСЛЕДОВАТЬ УГОТОВАННОЕ НАМ ЦАРСТВИЕ ОТ СЛОЖЕНИЯ MIPA» (Мф. 25:34).
источник: Аверкий (Таушев) архиепископ Сиракузский и Троицкий (1906-1976) настоятель Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, ректор семинарии при нём, член Архиерейского Синода РПЦЗ, богослов, духовный писатель, преподаватель
"Православие и признаки современного отступления от него"
4. Созерцание
Крещение Господне; начало XV в.; (Андрей Рублев ?); Благовещенский cобор Московского Кремля; из праздничного яруса иконостаса собора.
Да созерцаю событие крещения Господа, а именно:
1) Его скромный приход на Иордан, не известный никому, кроме Иоанна;
2) Его погружение в воду, порхание голубя над Ним и глас с высоты.
(Прим. - Ред.)
Иконография: Крещение Господне
Крещение Господне; мозаика купола Арианского баптистерия в Равенне; ок. 520 г.
Крещение Господне; роспись катакомб святых Марцеллина и Петра в Риме; 1-я пол. IV в.
"Раннехристианская иконография К. Г. иллюстрирует евангельский сюжет лаконично: показаны Иисус Христос, св. Иоанн Креститель и голубь Святого Духа. Одними из наиболее ранних считаются изображения К. Г. в крипте Лукины (нач. III в.) и «капелле Таинств» (2-я четв. III в.) в катакомбах св. Каллиста в Риме.
На плохо сохранившейся фреске в крипте Лукины представлен обнаженный юноша, которому помогает выйти из воды человек в тунике; слева вверху - летящая птица с ветвью в клюве. Исследователи трактуют изображение крещения Иисуса Христа св. Иоанном Крестителем.
Росписи «капеллы Таинств» выполнены на белом фоне, сцена К. Г. помещена в центре левой от входа стены, обрамлена тонкой красно-коричневой линией. Крещаемый обнаженный Отрок без нимба, Которого идентифицируют как Иисуса Христа, стоит по колено в воде. Справа представлен муж в коротком препоясании (св. Иоанн Креститель), возлагающий Ему на голову правую руку. Струи воды Иордана, расплескивающиеся вокруг головы Спасителя, схематично переданы длинными мазками.
Сцена К. Г. в росписи рим. катакомб Марцеллина и Петра (1-я пол. IV в.) частично утрачена. От фигуры св. Иоанна Крестителя, стоящего справа от обнаженного отрока Христа, сохранилась только возложенная на Его голову правая рука. Выше изображен голубь, от клюва к-рого на Спасителя падают струи воды (лучи?), намеченные серыми линиями. Вода у ног обозначена такими же горизонтальными линиями. В клюве голубь держит ветвь. Эта деталь напоминает о голубе, принесшем Ною масличную ветвь как знак окончания потопа (ср. молитву на освящение воды: «Ты еси Бог наш, водою потопивый при Нои грех»).
Т. о., уже древнейшая иконография К. Г. подчеркивает тему очищающего воздействия воды, многообразно варьируемую в чтениях и песнопениях праздника. Ветвь - знак мира, дарованного Богом человечеству в крещении, как аналогия с голубем Ноя, использованная Тертуллианом, упоминается позднее в связи с крещением свт. Иоанном Златоустом, свт. Григорием Богословом, прп. Иоанном Дамаскином. Композиции, аналогичные фрескам катакомб, во множестве встречаются на рельефах саркофагов, на к-рых вода Иордана показана вытекающей из скалы. Иногда в сцену К. Г. на саркофагах включали муж. фигуру со свитком в руках; исследователи считают, что это Исаия, пророчество которого упоминают евангелисты.
К V-VI вв., в ранневизантийскую эпоху, первоначальная композиция К. Г. видоизменяется и постепенно вырабатывается иконография, сохранившаяся до наст. времени с некоторыми дополнениями и отличиями в деталях. Примером новой иконографии является изображение Иордана в виде реки с берегами, в воды которой погружен Спаситель. Первые образцы такой иконографии сохранились в купольных мозаиках Баптистериев православных и ариан в Равенне. В Баптистерии православных (сер. V в.) Христос-средовек (с бородой) стоит по пояс в воде, слева на скалистом берегу - св. Иоанн Креститель в короткой тунике с крестом на длинном древке в левой руке. Композиция была искажена позднейшей реставрацией - в правой руке св. Иоанна Крестителя появилась чаша, в то время как во всех известных ранних памятниках он изображается возлагающим руку на голову Христа. Над головой Спасителя - белый голубь. Справа в воде - фигура старца, олицетворяющего р. Иордан, а также надпись лат. буквами: «IORDANN». Он держит стебель тростника, опираясь левой рукой на опрокинутую урну, из к-рой вытекает вода. Это изображение восходит к античным олицетворениям речного божества - таковы скульптуры Нила и Тибра в виде полулежащих муж. фигур (I в., Музеи Ватикана).
В средневизантийский период иконография К. Г. обогащается еще неск. деталями. На берегу рядом со св. Иоанном Крестителем изображается дерево с прислоненной к нему секирой: на мозаике кафоликона мон-ря Осиос Лукас в Греции (30-40-е гг. XI в.), на иконе-тетраптихе из мон-ря вмц. Екатерины на Синае (XII в.), на мозаике Палатинской капеллы в Палермо на о-ве Сицилия (ок. 1146-1151) и др. Эти предметы иллюстрируют слова проповеди св. Иоанна Крестителя, призывающего к покаянию:
«Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Мф. 3:10); (Лк. 3:9).
В воде рядом со Христом или на берегу изображается крест на колонне: на миниатюре в Минологии Василия II; на мозаике кафоликона мон-ря Осиос Лукас; на иконе-эпистилии из мон-ря вмц. Екатерины на Синае (XI в.); на миниатюре из Евангельских чтений из мон-ря Дионисиат на Афоне (XI в.). Крест напоминает, что с момента К. Г. начинается общественное служение Спасителя, конечная цель к-рого - искупление крестным страданием грехов человеческого рода. Об этом говорится в тропаре 7-й песни канона предпразднства:
«Мертвость Божественную знаменительне образующее, погружением в воде трикратным в Крещении Христу совостаем, тридневному востанию приобщающеся».
Помимо 2-х учеников св. Иоанна Крестителя в композицию включается и множество крещаемых - раздевающихся на берегу, прыгающих в воду, плавающих, как, напр., на мозаике собора мон-ря Неа-Мони на о-ве Хиос (1042-1056).
В палеологовскую эпоху выработанные ранее элементы иконографии К. Г. сохранялись, иногда видоизменяясь. Напр., олицетворение Иордана могло изображаться в виде небольшой фигурки в воде, рядом с к-рой помещали персонификацию моря - жен. фигуру в раковине или верхом на рыбе (в качестве иллюстрации вышеупомянутого 113-го псалма: «...море виде и побеже...»),- на мозаике ц. Паммакаристос (Фетхие-джами) в К-поле (после 1315); на фреске кафоликона монастыря Протат на Афоне (нач. XIV в.). Ранее эти образы встречались в иллюстрациях Псалтирей, напр. Хлудовской. Крест на колонне, стоящей в воде Иордана, со временем уступил место Голгофскому кресту, что яснее указывало на связь К. Г. с крестной смертью Спасителя, напр. на иконе из монастыря вмц. Екатерины на Синае (XIII в.).
На фреске ц. Успения Пресвятой Богородицы мон-ря Грачаница, Косово и Метохия (ок. 1320), Христос представлен стоящим в водах Иордана на перекрещенных досках, из-под к-рых выползают змеи. Это изображение корреспондирует с иконографией «Сошествия во ад», где Спаситель попирает сокрушенные врата ада, показанные аналогичным образом. Змей в воде - иллюстрация текста Пс. 123: «...ты стерл еси главы змиев в воде, ты сокрушил еси главу змиеву»; в песнопениях праздника Крещения многократно повторяется:
«Змиев главы сокрушити Христос спеша, ныне грядет водами» (тропарь 5-й песни канона предпразднства).
Т. о., событие К. Г. напрямую связывается с Воскресением и со спасением человечества от смерти. В некоторые композиции К. Г. включаются эпизоды проповеди св. Иоанна Крестителя народу (кафоликон монастыря Протат на Афоне), изображаются множество мужей и жен с младенцами, пришедших на Иордан креститься от св. Иоанна, а также ангелы в небесах, отворяющие райские двери (фреска ц. Богоматери Перивлепты в Мистре (3-я четв. XIV в.)).
Русская иконография К. Г. лежит в русле визант. традиции - фрески Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря (между 1136 и 1156), ц. Спаса на Нередице (1199). На иконах XIV-XVI вв. закрепились палеологовские композиционные схемы."
источник: церковно-научный центр «Православная Энциклопедия»
5. Проповедь о таинственном Божественном Тройстве
"Я́ко трiе́ су́ть свидѣ́телствующiи на небеси́, Оте́цъ, сло́во и святы́й Ду́хъ: и сі́и три́ еди́но су́ть.
И трiе́ су́ть свидѣ́телствующiи на земли́, ду́хъ и вода́ и кро́вь: и трiе́ во еди́но су́ть."
"Ћкw тріе2 сyть свидётельствующіи на нб7си2, nц7ъ, сло1во и3 с™ы1й д¦ъ: и3 сjи три2 є3ди1но сyть.
И# тріе2 сyть свидётельствующіи на земли2, дyхъ и3 водA и3 кро1вь: и3 тріе2 во є3ди1но сyть."
"Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино.
И три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь; и сии три об одном."
(1Ин. 5:7-8)
Когда мы читаем Священное Писание, надлежит нам тщательно вникать в каждое слово. При торопливом чтении, например, не запечатлеется в глазах различие, проводимое евангелистом между тройством небесным и тройством земным. О небесном тройстве он говорит:
"и Сии три суть едино",
а о земном -
"и сии три суть вкупе".
Ведь есть большая разница между быть едино и быть вкупе. Отец, Сын и Дух Святой суть едино, тогда как дух, вода и кровь - только вкупе (вместе), но не едино. И враги могут пребывать вместе, но это «вместе» не значит «едино». Вода и кровь образуют тело (плоть), а дух есть дух. Плоть же желает противного духу, а дух - противного плоти (Гал. 5:17); следовательно, не едино они суть, но все - таки вместе (вкупе). И когда человек умирает, это общение расторгается и уничтожается: кровь и вода идут в одну сторону, а дух в другую. Тогда как Божественное Тройство на небесах - не только вкупе, но и едино.
Впрочем есть тройство [и] во внутреннем мире (в серб. букв:, во внутреннем небе. - Пер.) человека, которому подобает быть не общностью, а единством, чтобы блажен был человек и на этом, и на том свете. Это - единство ума, сердца и воли. Пока эти трое лишь в общении, человек ратует и с самим собой, и с небесным Тройством. Но если эти трое станут едино, так что никто из них не будет ни господином, ни рабом, то человека наполняет мир Божий, который превыше всякого ума (Флп. 4:7), всякого слова, всякого объяснения, всякого страха и всякой скорби. Тогда малое небо в человеке начинает походить на великое небо Божие, так что образ и подобие Божие тогда проявляются в человеке весьма ясно.
Господи Триединый, помоги нам быть похожими, по крайней мере, на тех, которые похожи на Тебя. Тебе слава и [по]хвала вовеки. Аминь.
Догматическое богословие: Святая Троица
Глава III. Троица. Тайна Троицы
Христиане веруют в Бога Троицу – Отца, Сына и Святого Духа. Троица – это не три бога, но один Бог в трех Испостасях, то есть в трех самостоятельных персональных (личностных) существованиях. Это тот единственный случай, когда 1 -- 3 и 3 1. То, что было бы абсурдом для математики и логики, является краеугольным камнем веры. Христианин приобщается к тайне Троицы не через рассудочное познание, а через покаяние, то есть всецелое изменение и обновление ума, сердца, чувств и всего нашего существа (греческое слово «покаяние» – metanoia – буквально означает «перемена ума»). Невозможно приобщиться к Троице, пока ум не сделается просветленным и преображенным.
Учение о Троице не является изобретением богословов – это богооткровенная истина. В момент Крещения Иисуса Христа Бог впервые со всей ясностью являет Себя миру как Единство в трех Лицах:
«Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился – отверзлось небо, и Дух Святой сошел на Него в телесном виде, как голубь, и был голос с небес, говорящий: Ты Сын Мой возлюбленный, в Тебе Мое благоволение» (Лк. 3:21-22).
Голос Отца слышен с небес, Сын стоит в водах Иордана, Дух сходит на Сына. Иисус Христос многократно говорил о Своем единстве с Отцом, о том, что Он послан в мир Отцом, называл Себя Сыном Его (Ин. 6–8). Он также обещал ученикам послать Духа Утешителя, Который от Отца исходит (Ин. 14:16-17; 15:26). Посылая учеников на проповедь, Он говорит им:
«Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28:19).
Также и в писаниях апостолов говорится о Боге Троице:
«Три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух, и сии Три Суть Едино» (1Ин. 5:7).
Только после пришествия Христа Бог открылся людям как Троица. Древние евреи свято хранили веру в единого Бога, и они были бы не способны понять идею троичности Божества, потому что такая идея воспринималась бы ими однозначно как троебожие. В эпоху, когда в мире безраздельно господствовал политеизм, тайна Троицы была сокрыта от человеческих взоров, она была как бы спрятана в самой глубинной сердцевине истины о единстве Божества.
Однако уже в Ветхом Завете мы встречаем некие намеки на множественность Лиц в Боге. Первый стих Библии – «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1:1) – в еврейском тексте содержит слово «Бог» во множественном числе (Eloghim – букв. «Боги»), тогда как глагол «сотворил» стоит в единственном числе. Перед сотворением человека Бог говорит, как бы советуясь с кем-то:
«Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. 1:26).
С кем может Он советоваться, если не с Самим Собой? С ангелами? Но человек создан не по образу ангелов, а «по образу Божию» (Быт. 1:27). Древнехристианские толкователи утверждали, что здесь речь идет о совещании между Собою Лиц Святой Троицы.
Точно так же, когда Адам вкусил от древа познания добра и зла, Бог говорит Сам с Собой:
«Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло» (Быт. 3:22).
И в момент сооружения вавилонской башни Господь говорит:
«Сойдем и смешаем язык их, так чтобы один не понимал речи другого» (Быт. 11:7).
Некоторые эпизоды Ветхого Завета рассматриваются в христианской традиции как символизирующие троичность Божества. Аврааму является Господь у дубравы Мамре.
«Он возвел очи свои и взглянул, и вот три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли, и сказал: Владыка! Если я обрел благоволение перед очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего... а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши, потом пойдите, так как вы идете мимо раба вашего... И сказали ему: где Сарра, жена твоя? Он отвечал: здесь, в шатре. И сказал один из них:
Я опять буду у тебя в это же время, и будет сын у Сарры» (Быт. 18:2-3, 5, 9-10).
Авраам встречает Трех, а поклоняется Одному. Ты Вы, пройди идите, сказал сказали, 1 3...
Пророк Исаия описывает свое видение Господа, вокруг Которого стояли Серафимы, взывая «Свят, свят, свят Господь Саваоф». Господь говорит: «Кого Мне послать? И кто пойдет для Нас?» На что пророк отвечает: «Вот я, пошли меня» (Ис. 6:1-8). Опять равенство между «Мне» и «Нас». В Ветхом Завете, кроме того, много пророчеств, говорящих о равенстве Сына Мессии и Бога Отца, например:
«Господь сказал Мне: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя» (Пс. 2:7)
или
«Сказал Господь Господу моему: сиди одесную Меня... Из чрева прежде денницы родил Тебя» (Пс. 109:1, 3).
Приведенные библейские тексты, однако, лишь предуказывают тайну Троицы, но не говорят о ней прямо. Эта тайна остается под покрывалом, которое, по апостолу Павлу, снимается только Христом: ср. (2Кор. 3:15-16).
Троичная терминология
Христиане с первых дней существования Церкви верили в Отца, Сына и Святого Духа, основываясь на словах Христа и свидетельствах Писания. Однако понадобилось несколько столетий, чтобы учение о Троице было облечено в точные богословские формулировки. Выработать соответствующую терминологию было необходимо, во-первых, для того, чтобы опровергать возникавшие ереси, и, во-вторых, чтобы о Троице можно было говорить людям, воспитанным на традициях античной философии.
В III веке Церковь столкнулась с ересью Савеллия, который учил, что Бог – единое Существо, а три Лица – это как бы три проявления одной и той же Природы, как бы три «личины», под которыми Бог является людям (греческий термин «лицо» – prosopon – означает не столько личность, сколько «личину», маску актера). Одна и та же неделимая Монада, считал Савеллий, действовала в разные времена как бы в трех различных модусах: в Ветхом Завете Бог проявлял Себя как Отец, в Новом Завете как Сын, а в Церкви после Пятидесятницы как Святой Дух. Бог, по Савеллию, есть «Сыно-Отец»: вне отношения к миру Он есть молчащая Монада, а в отношении к миру Он есть Слово-Логос. Учение Савеллия явилось крайним выражением монархианства, в основе которого лежало представление о Боге как неделимой Монаде.
Александрийский священник Арий в начале IV века учил, что Отец есть единый истинный Бог, а Сын является Его творением. Сын был создан «из ничего», но Он имеет преимущество над прочими тварями, так как рожден раньше времени и веков. Арианство – одна из форм субординационизма, то есть учения о подчинении Сына Отцу, а Духа – Сыну. Арианство быстро получило широкое распространение и вызвало бурные споры на всем христианском Востоке. По поводу учения Ария был созван в Никее в 325 году I Вселенский Собор, которому суждено было сформулировать православное учение о Святой Троице.
Никейский Собор говорил о Сыне как «единосущном» (homoousios) Отцу, то есть имеющем одну сущность с Отцом. Богословы употребляли и другой термин – «ипостась» (hypostasis – существование), первоначально воспринимавшийся как синоним «сущности». Постепенно, однако, уже в эпоху после Никейского Собора, слово «ипостась» получило значение личностного существования, т.е. персонального и конкретного бытия, тогда как под «усией» стали понимать некое общее онтологическое свойство. Решающую роль в окончательной выработке троичной терминологии сыграли «великие каппадокийцы» – Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский. Они же сформулировали учение о Святом Духе как единосущном и равном Отцу и Сыну.
Таким образом, православное учение о Боге Троице выражается в следующих терминах: Бог един по существу, но един в трех Ипостасях.
Если формула «одна природа – три Лица» оставляла возможность говорить об эманациях и личинах одного и того же Существа, то формула «одна сущность – три Ипостаси», указывая на онтологическое единство Божества, подчеркивала вместе с тем самостоятельность каждой Ипостаси. Отец, Сын и Святой Дух – это три полноценные Личности-персоны, каждая из Которых обладает не только полнотой бытия, но и является всецелым Богом.
Одна Ипостась не есть треть общей сущности, но вмещает в Себя всю полноту Божественной сущности.
Отец есть Бог, а не треть Бога, Сын также есть Бог и Святой Дух – тоже Бог. Но и все Три вместе не есть три Бога, а один Бог.
Мы исповедуем «Отца и Сына и Святого Духа – Троицу единосущную и нераздельную» (из Литургии святителя Иоанна Златоуста). То есть три Ипостаси не делят единую сущность на три сущности, но и единая сущность не сливает и не смешивает три Ипостаси в одну.
источник: митрополит Иларион (Алфеев) "Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие"